Корабль судьбы. Робин ХоббЧитать онлайн книгу.
заблуждениями смертных. Чудовищный подземный удар попросту расколол город надвое. Теперь там зияла глубокая пропасть, и по дну ее проложила себе русло река. Тинталья заглянула вниз и увидела обломки зданий, рухнувших в разлом. Драконица зажмурилась и тряхнула головой, отрешаясь от прежнего образа Кельсингры, о котором нашептывал камень. Она-то хорошо знала, как строили Старшие. Они обрабатывали камень памяти, привозили его сюда и возводили стены и башни, заставляя помнить свой зодческий замысел.
Вот и стоял город, храня молчаливую верность ушедшим.
Память поколений побудила Тинталью вернуться в город так, как всегда возвращались драконы, и это едва не стоило ей головы. Ее предки всегда опускались на реку – к вящей радости жителей. Подлетевший дракон стрелой падал в прохладную воду, поднимая волну и немыслимые каскады брызг. Раскачивались корабли у причалов, кричала в восторге собравшаяся толпа, а дракон выныривал и, довольный, выбирался из воды на галечный пляж.
К несчастью, река значительно обмелела. С разгону нырнув, Тинталья, рассчитывавшая на дружеские объятия воды, прямиком ударилась в дно. Оказывается, глубина здесь была ей едва по плечо, и она лишь по чистому везению не переломала себе лапы. Спасла лишь пружинистая мощь мышц. Тинталья отделалась двумя сломанными когтями на левой передней лапе и больно ушибла крылья, которые пришлось распахнуть в последний момент. Она выбралась из воды разочарованная и злая. И встретили ее не приветственные крики Старших, а унылый посвист ветра в безлюдных развалинах зданий.
Скоро ей начало казаться, что она бредет сквозь нескончаемый дурной сон. Камню памяти не было особого дела до суетной живой жизни, пытавшейся закрепиться на его серебряно-черной поверхности. Доколе он помнил замысел скульптора или строителя, ему нипочем были самые цепкие корешки и побеги. Да и зверей, что могли бы устроить себе в заброшенных покоях гнезда и логова, гнали прочь воспоминания о мужчинах и женщинах, некогда здесь обитавших. Спустя много столетий после разрушительной катастрофы едва-едва начали появляться первые робкие признаки грядущего возвращения Кельсингры в лоно естественной природы. Кое-где в тонких трещинах между камнями мостовой и в укромных уголках лестниц стали возникать пятнышки мха, а в оконных проемах можно было заметить несколько вороньих гнезд – эти птицы никогда особо не признавали за человеком главенства. В узорных чашах уличных фонтанов стояла дождевая вода, и местами ее подкрашивала зелень водорослей.
Перед глазами Тинтальи представали некогда величественные, а теперь – провалившиеся внутрь себя купола. И целые передние стены домов, снесенные древним землетрясением, так что на улицах внизу громоздились горы битого камня, а внутренние помещения без помех заливало послеполуденное осеннее солнце.
Минуют еще века – много ли, мало ли, – и от Кельсингры не останется даже фундаментов. И вот тогда-то ни единая живая душа не вспомнит о том, что когда-то люди и драконы жили в