Стометровка. Владимир БуровЧитать онлайн книгу.
предбаннике. Мама! Опять баня. Солдат ожидал, что встретит здесь Галю. Но никого не было. У кого спросить изумрудную ложку? Но, как говорится, делать нечего, надо мыться. Парень намылился, а воды-то, чтобы ополоснуться, и нет. Протер он один глаз от мыла и видит: впереди дверь. А на ней табличка, а на табличке что-то написано. Что? Вопрос:
– Изменилось ли что-нибудь в конце Дяди Вани, или, как и сказал сам Дядя Ваня:
– Все будет по-прежнему.
Вопрос:
– Так схитрил Дядя Ваня или правду сказал, что все так и будет по-прежнему?
– Во попал, – сказал вслух солдат самому себе. И добавил: – Японская система. Пока не отвечу – воды не дадут. А дальше, скорее всего, придется петь на ступеньках универмага.
– Можно отвечать? – спросил солдат. – Спасибо. Ответ:
– Схитрил Дядя Ваня. Хотя он и пообещал профессору, что тот будет получать:
– То же, что получал раньше. Все будет по-старому, – только теперь уже не просто так, за то, что профессор большой ученый, а… а за его жену!
Дядя Ваня теперь будет платить за возможность лапать красивую, шикарную, двадцати семилетнюю жену профессора, целовать ее и дарить букеты цветов. Каждый день.
Пусть и на двоих с доктором. Вот так, Дядя Ваня теперь будет платить за право лапать и целовать Елену Прекрасную. Вот это сделка! И так каждый спектакль. Именно поэтому эта пьеса:
– Комедия.
А иначе картина была бы очень мрачной. И можно было бы сказать, что правды нет не только на Земле, но и выше. А ведь сначала я подумал, что в произведениях Чехова нарушается главный принцип художественного произведения:
– Хеппи Энд.
Мраком, несправедливостью все начинается и продолжается и мраком же заканчивается. Несправедливость остается с человеком навсегда. И не будет никогда выхода. Ни через двести, ни через триста, ни через тысячу лет.
Во всех современных произведениях идет борьба с несправедливостью, а в конце победа. Собственно, о чем тогда и рассказывать, если в конце нет венца, нет победы? А здесь, у Чехова, человек встречается с вечной несправедливостью, и в конце все равно остается с ней. Остается навсегда. Не происходит выравнивания перекоса. Не по очереди приходит к людям несправедливость. Нет отмщения. Ну, вот, оказывается, что есть.
Вечный ужас побеждает театр.
И представляете себе, дверь в душевую открылась. Щелкнул японский автоматический замок, и солдат открыл дверь.
Потом солдат прыгнул до середины. Он надеялся увидеть здесь Таню. Но и здесь никого не было.
– Неужели опять баня? – подумал солдат. И улыбнулся. В том смысле, что вряд ли, не может быть. Но это опять была баня. Похоже, не зря Эльдар Рязанов учился в Режиссерском Институте, не зря снимал кино про баню. Баня, как оказывается, символ не только этого мира, но и под… нет, не подземного все-таки, а подземно-подводного. Ведь в Библии говорится, что Земля и Вода существенно отличаются. Земля останется, а вот морей и океанов в Раю уже не будет. Почему? Ну, не знаю почему,