Легенда о Людовике. Юлия ОстапенкоЧитать онлайн книгу.
помогал романтический склад графа Шампанского, дивным образом сочетавшийся в нём с разухабистостью вояки. Именно за это сочетание его любил король Людовик Смелый и не жаловал Филипп Август: первый находил такое сочетание качеств забавным, второй – опасным и вздорным. Бланка считала, что правы были оба. Теперь же она с успехом использовала Тибо как цепного пса, ограждавшего её и Луи от чересчур открытых посягательств, ибо рыцари графа Шампанского, оцепившие Монлери, сдерживали мятежных пэров не меньше, а то и больше, чем совесть и вассальный долг. Да, они могли бы провести Бланку с Луи до Парижа, но… сколько крови, своей и мятежных пэров, пролили бы они на этом пути? Бланка не хотела, чтоб за её сыном к трону тянулся кровавый след. Он не простил бы ей этого, когда стал бы немного старше.
Посему ныне она была в Монлери в ловушке, в которую сама же себя загнала своей щепетильностью и своим упрямством. Сочетание, если задуматься, ничуть не менее забавное – и опасное, – чем свирепая романтичность Тибо Шампанского. Так или иначе, теперь Филипп Строптивый со своими прихвостнями мог лишь грозить ей издали, а она – так же издали огрызаться ему. Это был замкнутый круг. Никто из них не выиграет, если это будет продолжаться дальше. И так не может тянуться вечно.
Она объясняла это Тибо множество раз, и он выслушивал с угрюмой покорностью, зная, что бессмысленно её переубеждать. Этот вспыльчивый и, в общем-то, недалёкий человек, чьего воображения хватало лишь на фривольные песенки, складывать которые он был воистину мастер, был её единственной сколько-нибудь ощутимой опорой со дня смерти мужа. Он знал её лучше, чем кто бы то ни было. Тибо знал то, чего не могли знать ни Моклерк, ни Филипп Строптивый, ни прочие зарвавшиеся барончики из той же шайки: чем сильней и упорней доказывать Бланке Кастильской, что она не способна на что-то, тем неистовей и энергичней она будет это делать. Та самая черта своенравного, противоречивого упрямства, что когда-то вынудила Еву преступить завет Божий – следовательно, архиепископ Тулузский был прав, браздам королевства не место в таких руках. Но даже понимая это, даже боясь, в глубине души, не справиться, Бланка уже не могла отступить, и чем сильней на неё давили, тем упрямей она стояла на своём. Она думала даже съездить в Париж самолично, оставив Луи под присмотром Тибо, и выступить перед пэрами – Бланка подозревала, что парламентеры, которых присылали к ней в последние четыре месяца, недостаточно красноречиво передают её настроение. Но после одумалась: Филипп был бы дурак, если бы не воспользовался этим и не захватил её как заложницу, чтобы выманить короля из его убежища в Монлери. Нет, они должны вернуться в Париж только вместе, и только как победители – иначе их тотчас разлучат, и она больше никогда не увидит своего сына.
Именно этого Бланка больше всего боялась. Этого, а вовсе не утраты обманчивой власти, которой она всегда так хотела и которой никогда толком не обладала.
Если б хоть один из них поверил ей…
А впрочем,