Один в Берлине (Каждый умирает в одиночку). Ханс ФалладаЧитать онлайн книгу.
консьержа нет, и вообще никому ни до кого нет дела.
На втором этаже Отто Квангель читает табличку второго адвоката. Изображение руки с указующим перстом гласит, что врач живет этажом выше. Отто Квангель согласно кивает. После чего поворачивает обратно, вроде он как раз от адвоката, и выходит на улицу. Больше в доме смотреть нечего, он именно такой, как надо, и в Берлине подобных домов тысячи.
Сменный мастер Отто Квангель снова стоит на тротуаре. И тут к нему подходит темноволосый молодой человек с очень бледным лицом.
– Господин Квангель, не так ли? – спрашивает он. – Господин Отто Квангель с Яблонскиштрассе, да?
Квангель бурчит выжидательное «Ну?», которое может означать как согласие, так и отрицание.
Молодой человек принимает его за согласие и продолжает:
– Трудель Бауман просила передать, чтобы вы о ней забыли. И ваша жена пусть больше ее не навещает. Совершенно незачем, господин Квангель, чтобы…
– Передайте ей, – говорит Отто Квангель, – что я никакой Трудель Бауман знать не знаю и в разговоры вступать не желаю…
Его кулак бьет молодого человека прямехонько в подбородок, парень падает, как тряпичная кукла. Квангель бесцеремонно расталкивает народ, который уже начинает сбегаться, минует полицейского, идет к остановке трамвая. Садится в вагон, проезжает две остановки. Потом пересаживается и едет обратно, на сей раз на передней площадке прицепного вагона. Все, как он думал: народ в большинстве успел разойтись, десяток-полтора зевак еще стоят возле кафе, куда, наверно, отнесли пострадавшего.
Парень уже опамятовался. Второй раз за два дня Карл Хергезель вынужден предъявлять документы официальному лицу.
– В самом деле, ничего серьезного, господин унтер-офицер, – заверил он. – Вероятно, я ненароком наступил ему на ногу, и он с ходу врезал мне кулаком. Понятия не имею, кто это был, я даже извиниться не успел, а он сразу кулаком.
И опять Карлу Хергезелю позволяют безнаказанно уйти, ни в чем его не подозревают. Но он вполне отдает себе отчет, что впредь не может вот так испытывать собственное везение. Он и к этому Отто Квангелю пошел, только чтобы убедиться, в безопасности Трудель или нет. Ну, по крайней мере, Квангель этот угрозы не представляет. Жесткий тип, сущий ястреб, да еще и злющий. Но определенно не болтун, хотя пасть у него будь здоров. И лупит мгновенно и со злостью!
И из-за того, что такой человек, чего доброго, проболтается, Трудель едва до смерти не довели. Нет, этот болтать не станет – и им тоже словечка не скажет! А до Трудель ему дела нет, судя по всему, он о ней вообще знать не хочет. Н-да, этакий стремительный хук подчас много чего проясняет!
На фабрику Карл Хергезель идет уже с легким сердцем, а там, когда из осторожных расспросов товарищей выяснилось, что Григоляйт и Младенец скрылись, у него и вовсе гора с плеч свалилась. Теперь все в порядке. Ячейки больше нет, но об этом он даже не особенно и сожалеет. Зато Трудель будет жить!
В сущности, политическая работа