Это футбол! (сборник). Илья ИльфЧитать онлайн книгу.
эти слова произвели на мальчика впечатление. Мать тут же стала высказывать опасения, что Игорь слишком увлекается футболом. Но другой друг отца, частенько бывавший у них, сказал слова, тоже запомнившиеся крепко:
– Футбол воспитывает настоящего мужчину. Он прививает смелость, силу, сметливость.
– Стойкость, – вставил отец, – благородство.
– Правильно. И нет лучше игры для мужчины. Так что ты за него не бойся…
Что же еще?
У него не было сильного удара. Может быть, оттого, что он был такой легкий, худой, стесняющийся своих тонких ног. А с левой он хотя и бил, но гораздо хуже, чем с правой. «Одноногий», – скажут ему потом.
Но у него были и достоинства. Скорость! Никто не мог с такой резвостью рвануться с места, да еще не теряя мяча, и столь же неожиданно затормозить, – противник в первом случае отставал, во втором пролетал мимо. У него было умение обыграть, обмануть, качнуться в одну сторону, а пойти в другую, и еще одно редкостное качество – чутье, футбольный инстинкт: он, и не глядя, чувствовал, где свои, где чужие и как следует поступать. А сильного удара у него не было. Но у него был точный удар. И почти каждый его пас был как подсказка, как шпаргалка. По голу издали он не бил, но когда уж выходил на ворота, вратарю бывало трудно угадать, в какой угол влетит мяч.
Он уже не раз слыхал за спиной: «Здорово играет Алтын!» – и чуть не подпрыгивал, но кровь не приливала к щекам, и не сиял, а, как отец, сохранял спокойствие. Так было еще приятней. Да он и играл-то не для похвалы, а для себя – для удовольствия, для радости, для счастья.
За час до школы он бросал играть и шел к дому. Шел именно он – ноги не шли, при каждом шаге приходилось преодолевать их упрямое сопротивление. Все свои силенки он оставлял на поляне. Усталость в ногах сидела такая, что можно было думать лишь об одном: дотащиться до дому и рухнуть, – пропуск занятий подразумевался. Правда, глядя на него, никто об этом не догадывался.
В пустой квартире он разувался прямо в коридоре, бережно ступая, входил в кухню и, поочередно стоя на одной ноге, задирал другую в раковину. Смывая руками въевшуюся в кожу, но легко сходящую грязь, он затыкал пяткой выливное отверстие, а потом отворачивал ногу и смотрел, как, закручиваясь, проваливается в трубу ледяная артезианская вода.
Потом он, чаще всего не разогревая, съедал оставленный матерью обед и вскоре, размахивая портфелишком и пиная по дороге камешки, вышагивал в школу.
По вечерам, если задавали не слишком много, он еще успевал поиграть во дворе. День заметно удлинялся, но все равно между домами сумерки сгущались быстро, нужно было спешить. Вот уже посторонние не видят мяча, а они, как кошки, видят и все играют, но вот и они уже замечают мяч в последний миг, когда он, пугая и заставляя невольно отшатнуться, вылетает из мрака, а потом совсем ничего не видно, и нужно кончать. Ах, еще бы немножко, какая обида!
А кругом покой, где-то вдалеке поют, уютно светятся окна, кто-то курит возле крыльца, и голос матери зовет наугад:
– И-и-горь!..
А