Между плахой и секирой. Николай ЧадовичЧитать онлайн книгу.
приказала она.
За спиной Левы зашуршал куст, а потом затрещала материя платья.
– Во, блин! – с досадой сказала Лилечка. – Что за напасть сегодня такая? Все по швам расползается… Можешь теперь повернуться, только штаны сначала подтяни.
Послушно исполнив все указания, Лева увидел, что Лилечка старается приладить к платью оторвавшийся рукав.
– Как же я в этой рвани ходить буду? – сетовала она, критически оглядывая свой наряд. – Ведь такое крепкое платье было! Я его и надела специально… Ладно, не стой столбом. Пошли, – она взяла Леву под руку. – А теперь послушай меня, миленький. Договоримся раз и навсегда. Всякому баловству пределы есть. Я не Верка, чтобы под всех подряд ложиться. Хочешь со мной дружить – дружи. Станет тоскливо, приходи, я тебя всегда пожалею. А о серьезных вещах поговорим после того, как домой вернемся. Согласен? Что молчишь?.. Понимаю, что ты обо мне сейчас думаешь. Дескать, если уж мне так с варнаками повезло, значит, я последняя потаскуха, да? Я ругань вашего Зяблика по гроб жизни не забуду! Никогда его не прощу! Пережил бы хоть кто-нибудь из вас то, что я тогда пережила! Не на варнаков я в обиде, а на вас, охламоны!
Она вырвала свою руку, заплакала и побежала вперед, сверкая прорехами в платье…
Приближаясь к бивуаку, разбитому на речном берегу, Цыпф ожидал всего, чего угодно: грубых шуточек, ехидных советов, многозначительных взглядов – но, как ни странно, его появление прошло почти незамеченным. Общество было целиком занято новой и весьма серьезной проблемой, возникшей буквально на пустом месте.
С чем-то похожим Лева уже успел столкнуться под кустиком, давшим им с Лилечкой недолгий приют. Одежда, еще вчера вполне добротная, сегодня расползалась на части. Ватага выглядела, словно шайка оборванцев. Неизменный малахай Толгая светился проплешинами, будто бы его моль побила. У Смыкова на ботинках отвалились подошвы. Зяблик, лишившийся ремня еще на том берегу, теперь даже шевелиться боялся – при каждом резком движении его куртка и брюки осыпались трухой. Верка, все еще обернутая в полотенце, демонстрировала всем свои превратившиеся в кисею одежды.
– Да это речка наверняка виновата! – доказывал Зяблик. – Не вода в ней, а кислота какая-то!
– Была бы кислота, у вас бы, братец мой, шкура чесалась, – возражал Смыков. – Я, между прочим, при переправе ничего своего не замочил, а результат тот же.
– Не зря, выходит, тот красавец голышом бегал, – вспомнила Верка. – Нельзя по Эдему в одежде разгуливать. Вы что, про Адама с Евой забыли?
– Им-то что… они стыда не знали, – печально вздохнула стоящая в стороне Лилечка.
– Стыд, как говорится, не дым, глаза не выест. – Зяблик выглядел как никогда хмуро. – Одежду в крайнем случае можно и из листьев сделать. Тут позаковыристей дела могут прорезаться… Я, значит, разобрал все же свою зажигалку. Все в ажуре – и кремень, и фитиль. Зря на них грешил. Только вместо самогона девяностоградусного в зажигалке вода оказалась. И хихикать