Жизнь и о жизни. Откровения простой лягушки. Евгений ТкаченкоЧитать онлайн книгу.
Как только проходили Пухолово, всегда устраивали небольшой привал. Подходим к Поклонной горе, с нее открывается прекрасный вид на деревню и церковь. Старые люди ставят на дорогу свои котомки и истово крестятся. Хоть вся моя деревенская родня – староверы, а церковь православная, но крестятся все. Мы продолжаем путь, спускаясь с очень пологой Поклонной горы в деревню. Идем по дороге между изб, почти у каждой калитки стоит хозяйка и здоровается с нами, здоровкается, как говорят деревенские.
Староверы жестко соблюдали ритуалы, установленные верой. В быту – это культ чистоты, каждый пользуется только своей посудой и своими столовыми приборами, ко всем праздникам генеральная уборка жилища обязательна, курить в доме запрещено и т. п. На православных они смотрели сверху вниз, веру их считали неправильной, а самих православных называли грязнулями. Моя бабушка, Евгения Прокофьевна, была одним из самых главных действующих лиц в группе староверов. Интересно, что на современном русском языке она не читала вовсе, но бойко читала духовные книги по-старославянски. Службы чаще всего проходили в доме бабушки, поскольку ее дом в деревне был самым большим, и у нее сохранились старинные иконы, одна икона, помню, темная в большом серебряном литом окладе, должно быть очень старая. В 90-е годы в дом забрались воры и все иконы унесли.
Насилия, по поводу веры, бабушка никогда не чинила. Однако я из любопытства с ранних лет довольно часто присутствовал на службах. Поражали книги, которые читали во время службы, да то, пожалуй, и не книги, а фолианты какие-то, только толщина сантиметров пятнадцать. Текст написан вручную, красивыми буквами, по-старославянски. Книги откуда-то каждый раз приносили, а сразу после окончания молитв уносили.
Деревенский быт 50-х годов мало, чем отличался от дореволюционного. Интересно, но через бабушку и ее товарок мне удалось почувствовать то, дореволюционное, время. Помощниками здесь были их вера (старообрядчество) и их пол. И то и другое – консервативные начала. Не случайно от них я никогда не слышал слова Ленинград, а только Питер.
Идиллия дня в деревне. Сплю на русской печи (летом любимое место сна – сеновал на чердаке). Первое пробуждение от крика петухов, следующее – уже от шума самовара. Самовар, конечно же, на углях, и поставить его целый ритуал. Для меня бабушка варит на завтрак яичко. Варит забавно: моет его, заворачивает в марлю, опускает в кипящий самовар и прижимает крышкой. В это время на чай приходит соседка. Чай в деревне не завтрак, не потребление пищи – это важное культурное мероприятие.
Чинно подруги садятся за стол, на котором уже пыхтит самовар, наливают чай, и начинается неспешный разговор. Чай пьют очень горячий из блюдца и вприкуску с самыми дешевыми конфетами под названием подушечки. Разговор начинается, как правило, с хозяйства. Обсуждается, как несутся куры и как петух с ними управляется, каковы у него отношения с петухом