Награда для Иуды. Андрей ТроицкийЧитать онлайн книгу.
тяжелым острым предметом, каким может являться, например, топор большого размера или колун".
Взяв пустую банку из-под газировки, заменявшую пепельницу, Мальгин пару минут разглядывал снимки. Перед смертью Онуфриенко здорово досталось. Обычно люди, находящиеся в таком состоянии, вспоминают все: что было и чего не было. Лишь бы хоть на минуту облегчить свои страдания. Кстати, интересно, почему убийцы не оставили в гараже топор, щипцы... Улики? Сомнительно. Какая уж там улика из топора, какие штампуют десятками тысяч и продают на всех строительных рынках и в хозяйственных магазинах. Значит убийцы люди запасливые, прижимистые, молоток или топор денег стоят, они для следующего дела могут сгодиться. Возможно, на примете уже есть следующая жертва. Мальгин невольно улыбнулся этой мысли, хотя ничего забавного она не содержала.
Поднялся, взял с подоконника альбом и стал переворачивать листы из толстого картона, потрепавшиеся на углах. Большинство фотографий были сделаны в последние годы жизни Онуфриенко и вклеены в альбом при помощи дешевого конторского клея, бумага пожелтела быстро. Интерьер, в котором проводили съемку, самый привычный: стол, бутылки, чьи-то пьяные морды. Но странная вещь: три фотографии с разных страниц альбома вырваны, старательно, со знанием дела. Их не просто дергали за край, их вырезали бритвой или «пиской», вместе с картоном. Мальгин открыл портфель, положил в него бумаги, полученные от подполковника Проскурина и альбом Кривого. Уходя, запер дверь, осторожно, лезвием ножа, приладил на место веревочку, а разорванную бумажку так и оставил, как есть. Дети баловались, случайно повредили...
Вернувшись домой, Мальгин закрыл дверь на оба замка, потащился в кухню, дав себе слово, что ночует в собственной квартире последний раз. По крайней мере, до тех пор, пока не кончится вся эта чертовня со взрывами на кладбище и покойниками из заброшенного гаража, он не станет сюда приходить. Собственная жизнь, как к ней не относись в минуты меланхолии, тоже не последнее дело.
Не зажигая света, он поужинал овсяными хлопьями, размоченными в молоке. Тем же молоком запил ужин, оказавшийся не слишком сытным и обильным. Затем доплелся до кровати, на ходу скидывая с себя одежду. Он поставил курок «Астры» в положение боевого взвода, сунул пистолет под подушку. Гостей он пока не ждал, но чем черт не шутит. Фотографии изувеченного Онуфриенко, сколько не гони изображения прочь, отчетливо, во всех деталях, стояли перед глазами. Если уж гости придут, лучше быть наготове, а не оказаться в положении жертвенного агнца.
Уставившись в потолок, он наблюдал, как в комнату вползают дождливые сумерки. От ближайших дней и недель, если их все-таки удастся прожить, он не ждал ничего хорошего, ни одного подарка судьбы, самого пустячного, самого грошового. Ну, может, удастся без билета в троллейбусе прокатиться. Вот и весь подарок. Правда, вот с альбомом ему сегодня повезло. Но как знать, чем обернется такое везение...
Он долго ворочался,