Оставьте меня детям… Педагогические записи (сборник). Януш КорчакЧитать онлайн книгу.
доктор, это такой ребенок! Вот вы с ним познакомитесь, так пожалеете, что он у меня только один такой. У меня роды пятеро врачей принимали.
Я не говорю ей:
– Неумная вы баба.
Я как-то сказал один раз такое матери в больнице лет тридцать назад.
Она мне и отвечает:
– Если бы я была богатая, уже была бы умная.
Другой говорю:
– Даже барон Ротшильд[82] кормит ребенка только пять раз в день.
– Его ребенку на всю жизнь еды хватит.
Говорю:
– Если бы ребенку нужен был чаек, Господь бы в одной груди дал вам молоко, а в другой – чаек.
– Да кабы Господь давал детям то, что может дать, и то, что им нужно!
Я говорю:
– Если вы мне не доверяете – идите к другому врачу, которому вы доверяете.
– Ой, пан доктор, не обижайтесь, но как я могу людям доверять, когда я, бывает, и Господу Богу-то не верю.
Такие языковые кренделя:
– Когда я ему задницу-то надрала, что он весь аж огнем горел, то мне его так жалко стало, что я, извините за выражение, заплакала.
Сей момент Семи принес мне в постель письмо: такое сгодится?
«Преподобному Отцу Викарию в приходе Всех Святых[83].
Сердечно просим уважаемого Отца Викария оказать нам свое милостивое соизволение и разрешить несколько раз посетить сад при костеле в субботу, в утренние часы, как можно раньше (6.30–10).
Мы очень скучаем за воздухом и зеленью. У нас душно и тесно. Мы хотим познакомиться и подружиться с природой. Побеги ломать не будем.
Горячо просим не отказать в нашей просьбе.
Зигмусь
Семи
Абраша
Ханка
Аронек»
Сколько же драгоценностей теряет человек, когда ему не хватает терпения просто бескорыстно разговаривать с людьми – просто чтобы их лучше узнать.
Это прошение, которым начался день, – хорошая примета. Может, сегодня я соберу больше, чем пятьдесят злотых.
Они спят в изоляторе. Их семеро. Старший – старина Азрилевич во главе (angina pectoris)[84], Геня (вроде бы легкие), Ханечка (эмфизема). По другую сторону – Монюсь, Регинка, Марыля.
Ханка – Гене:
– Он так страшно для нее собой жертвовал! Он бы ей жизнь отдал и все на свете. А эта свинья его не любила.
– Ну почему сразу свинья? Разве обязательно любить в ответ, если он ее любит?
– Ну, это зависит от того, как любить. Если только немножко любит, то ладно уж. А если он хочет жизнь за тебя отдать и все-все?
– А она его об этом просила?
– Этого только не хватало!
– Вот именно.
– И я о том же говорю.
– Нет, ты говоришь, что она свинья.
– Ну, свинья и есть!
– Я больше не хочу с тобой разговаривать.
Поссорились.
Я и рад, и не рад. Я сержусь, радуюсь, беспокоюсь, желаю прочувствовать и уклониться, желаю добра и взываю о каре господней или людской. Сужу: вот это хорошо, а это плохо.
Но это все теоретически. По заказу.
Ротшильды – происходящий от предка, жившего в XVI веке, род еврейских финансистов и филантропов.
Ксендз Марцелий Годлевский (1865–1945), с 1915 г. настоятель костела Всех Святых на пл. Гжибовской; до Второй мировой войны он был известен своими антисемитскими взглядами, во время оккупации осуществлял помощь евреям. По рассказу одного из ксендзов, воспитанники Дома сирот пользовались садом при костеле.
Отец Ружи и Хенрика: см. примечания 91 и 206.