Владимир Высоцкий. Только самые близкие. Валерий Кузьмич ПеревозчиковЧитать онлайн книгу.
погибали люди! И в этой толпе они, изможденные, придумали такой полуприсед, чтобы хоть немножко отдохнуть.
И вот представьте себе, потом начальник этой Лукьяновской тюрьмы был директором завода, на котором я работала в эвакуации. И там он издевался над рабочими.
Так что, видите, сколько я пережила за брата… Да и за сестер…
– И за племянника Николая?
– И за племянника тоже. Ведь Николай остался один: отца нет, мать умерла. И вместо того, чтобы его отправить в детский дом, он попал в детский приемник. А это совсем другое дело, там они, мальчишки лет 14–15, работали на угольной шахте. И уже там Николай начал кашлять… Потом Николай мне говорил: «Я чувствую, что начал кашлять…» И тогда мальчишки решили оттуда бежать. И по дороге они, голодные, что-то стащили, чтобы поесть. Их поймали, и так он попал в лагеря, работал где-то на золотых приисках в Сибири. И сколько я за него хлопотала!
А когда Николай вернулся в Москву, – вы бы знали, какой он был худой. Просто скелет. А вернулся он по амнистии, да еще дорогой его ударили ножом в живот, и рана загноилась… Но он сказал себе: я всеми правдами и неправдами должен вернуться в Москву. И главное было для него сохранить справку об освобождении. И вот он приехал в Москву: квартиры нет, прописки нет – что делать?.. А ведь он приехал в таком страшном виде: казалось, что у него есть только кости, а мышц вообще нет. Как из Освенцима!
А у него в Москве была еще одна тетка, я пошла к ней и говорю:
– Надо как-то устраивать парня.
– Вот и устраивайте сами своего парня.
В общем, она так агрессивно меня встретила. Но ведь тогда все всего боялись. Коля живет у нас. Конечно, надо хлопотать, ведь он нигде не прописан. А где хлопотать? С чего начинать? А тут еще Коля заболел – у него активный процесс в легких. Ходить он не может, лежит. Что делать? Куда бросаться? И я начинаю хлопотать, звоню в больницу. Говорю: приезжайте, иначе человек может умереть. Лежит, а на нем все мокрое, как будто он из ванны вылез! Это все было еще на Первой Мещанской, еще в старой квартире – 1951-й или 1952 год. Ну и что делать? Я же работала… Приезжает врач, дает направление на рентген. И вот там, после рентгена, из кабинета выскакивает медсестра… Вот с такими глазами! «Кто здесь с ним?! Кто здесь Дартушина?!»
Я говорю:
– А что с ним?
– А вы кто?
– Я – тетка.
– У него ужасное затемнение в легких!
Ну, что делать – надо класть его в больницу, а как? Коля же нигде не прописан, у него даже паспорта нет. Я начинаю хлопотать, иду в райисполком. Все там рассказала, а мне говорят: «Мы понимаем ваше положение, но ведь он живет не на нашей территории. Советуем вам пойти в свой исполком». А тогда ведь все было проще: я сразу попадаю в приемную председателя нашего исполкома, а он уже собирается уходить. Я к нему:
– Вы уже уходите?
– Да, ухожу. А вы ко мне?
– Да, к вам.
– Ну, пожалуйста.
Представляете? Возвращается в кабинет, предлагает мне стул. И я говорю:
– У