Сердца под октябрьским дождём. Дмитрий АхметшинЧитать онлайн книгу.
У человека в зазеркалье были налитые кровью щёки, трясущийся подбородок и крошечные, похожие на иголки, глазки. Господи, ну и урод!
Я прекратил смеяться. Я мог бы взять что-нибудь тяжёлое и попробовать расколотить кладку, чтобы добраться до воздуховода снизу… обрадовать милых людей из квартиры номер шесть. Как бы то ни было, нужно выяснить, какой толщины эта переборка.
То, что случилось потом, я вряд ли могу сейчас объяснить. Даже себе. Я смотрел в темноту вентиляции и даже, кажется, ощущал лицом лёгкое движение воздуха. Но не мог заставить себя засунуть туда руку. Просто не мог.
В конце концов я набрал горошин и принялся с бессильной злобой кидаться ими в вентиляцию. Она рыгала и урчала, принимая пищу как большое чудовище, но не раскрывала своих тайн.
Чертовщина какая-то. Я словно младенец, начавший осознавать, что не только мир огромен и полон неуклюжих вещей, но и пухлые отростки, называемые руками, ни на что не способны. Чертовщина завладела этой квартирой, да… но она ещё и во мне самом…
2.
Мальчишку узнать было нетрудно. Он был wrong guy in the wrong place – не тем парнем не в том месте. Эта часть школьного двора усыпана заброшенными гаражами – кто знает, почему их до сих пор не снесли и что они вообще делают на территории учебного заведения. Старшие ребята паслись здесь, возле забора, в ожидании прохожих, у которых можно стрельнуть сигаретку (при виде благовоспитанных мамаш они чинно прятали руки в карманы). В любое время дня здесь торчал какой-нибудь шалопай из девятого класса, а тех, что помладше выгоняли взашей, иногда лишая при этом карманных сбережений.
Тем не менее, Павел был здесь. Его сторонились, словно неприкасаемого. Несколько подростков под козырьком школы мрачно пользовали своё курево. Накрапывал дождь.
– Эй, малыш! – позвал Юрий.
Ноль внимания. Юра не видел, зажата ли в его пальцах сигарета – если и так, она уже давно потухла. Мальчишка просто сидел на перевёрнутом жестяном ведре и смотрел в небо. Казалось, он следит за чем-то определённым, но молодой учитель в небе ничего не видел. Может, просто чайка пролетела? Или пакет занесло на невообразимую высоту… Юрий не мог похвастаться зрением, орудия для глаз, что неподвижно сидели на носу, казались ему сейчас родичами московской царь-пушки.
Он посмотрел на одного из хулиганов у стены. Взглядом показал на малыша и получил в ответ пожатие плечами. «Все знают», – понял он. Никто не решился к нему подойти, а если кто и подходил, то не стал применять силу. Возможно, из жалости, но скорее всего из страха заразиться этой болезнью. Болезнью горя, болезнью неприятия этого мира таким, каким он есть, болезнью бессилия что-либо изменить.
Хорь вздохнул и пошёл, стараясь переступать через лужи, через сплющенные банки от колы и бог знает какую ещё гадость.
– Послушай, Паша. Меня зовут Юрий Фёдорович, через год я буду вести у тебя историю, и… и ещё целую прорву предметов.
Хорь понял свой промах и хмыкнул. Ничего из того, что он сказал, не было к месту. Он вздохнул и поправился:
– В