Крымская война. Соратники. Борис БатыршинЧитать онлайн книгу.
ерзать – корзина сползет и все высыплется. Ползай потом по днищу, собирай…
Эссен сидел на бочонке возле слипа и смотрел, как летнаб вместе с Петькой-Патриком загружают стрелки-флешетты в готовый к вылету аппарат. Кустарный «боезапас» свозили отовсюду – из полковых и городских кузниц, из крепостных и портовых мастерских. Стрелки делали из чего попало: от подковных гвоздей до старых скоб, выдранных из корпусов догнивающих в дальнему углу бухты старых фрегатов. «Алмазовцы» недаром носились по всему городу, объясняя, показывая, растолковывая: стрелки получались грубые, разносортные, мало похожие на фабричные изделия, которые авиаторы Великой Войны вываливали на головы противника – но, тем не менее, убойные.
Флешетты привозили навалом в лубяных коробах. Два десятка матросиков севастопольского экипажа с утра сидели, увязывая стрелки пучками по две дюжины прядями распущенных старых канатов. Связки укладывали в корзины и впихивали их куда только можно – и в кабину, под ноги авиаторам, и за спинки, рядом с клепаным бочонком топливного бака, под сиденья. Просто так ссыпать стрелки в корзины нельзя: в воздухе летнаб должен загрузить флешетты в особый жестяной короб, прикрепленный к борту кабины. Пилот заходил на цель, бомбардир выбирал момент и дергал за тросик. Дно ящика откидывалось, и флешетты смертельным дождем обрушивались на врага. «Отбомбившись», пилот уводил аппарат на новый заход, а бомбардир должен был за эти недолгие мгновения заново наполнить ящик флешеттами. Потому их и связывали в пучки – много ли захватишь из корзины горстью? Да и руки поранишь об острые жала…
– Ты, главное, не забывай веревочки резать, – поучал Кобылин. – А то не рассыплются в воздухе – и что тогда проку? Разве что кому по башке приложит цельной связкой!
Летнаб не особо расстраивался, что мальчишка займет его привычное место. Щуплому Патрику куда сподручнее возиться в тесной кабине, чем медведеобразному унтеру, а во-вторых, мальчишка уже доказал, что имеет верный глаз. Еще в бытность авиаотряда на Каче он с Эссеном несколько раз вылетал на учебное «стрелометание», и всякий раз флешетты точно накрывали цель. Лейтенант, впечатленный его успехами, официально произвел Патрика в «волонтеры флота» и бомбардиры, велел подобрать форму из «алмазовских» запасов: офицерский пояс с портупеей, галифе, куртку-кожанку с двумя рядами медных пуговиц и главное сокровище, французский пилотский шлем. Высоких шнурованных ботинок по размеру не нашлось, и Кобылин заказал у сапожника в городе сапоги из лучшей кожи, на манер гусарских – с короткими, присобранными гармошкой, голенищами. Вдобавок к этому гардеробу Патрик, как полноправный авиатор, получил бельгийский браунинг в замшевой кобуре и был теперь совершенно счастлив.
– Ну вот, готово! – Кобылин запихнул связку стрелок в корзину, пристроенную под сиденье летнаба. – Больше не лезет. На четыре-пять заходов хватит, а более и не надо!
Мальчик кивнул – он пока неважно владел русским и предпочитал отмалчиваться. Впрочем, его и так прекрасно понимали.
За амбаром, где стоял «раздраконенный»