Жизнь и учение святителя Григория Богослова. Митрополит Иларион (Алфеев)Читать онлайн книгу.
href="#n_75" type="note">[75]. Что заставило Григория-младшего подчиниться? Ответ, очевидно, кроется в личном авторитете Григория-старшего и в его абсолютной власти как епископа и отца – власти, противостоять которой сын был бессилен. Не следует забывать, что в византийскую эпоху зависимость детей от родителей, особенно в аристократических кругах, была исключительно сильной: как правило, именно воля отца играла решающую роль в выборе жизненного пути детей.
Григорий прежил вою иртонию кк «страшную бурю»[76]. Сразу после рукоположения он покинул Назианз и отправился к Василию за духовным советом и утешением:
Так восскорбел я при этом насилии (τυραννίδι) –
Даже и теперь не могу назвать это по-другому,
И да простит меня Божий Дух за такое
Отношение – что забыл все:
Друзей, родителей, отечество, родственников.
Словно вол, укушенный слепнем,
Пришел я в Понт, надеясь там в божественном друге
Найти себе лекарство от горя.
Там подвижничал он в союзе с Богом,
Покрытый облаком, как один из древних мудрецов.
Это был Василий, который теперь с Ангелами.
Он облегчил скорбь моего ума[77].
Общение с Василием оказало благотворное воздействие на Григория. Василий помог ему собраться с мыслями и, вероятно, убедил его смириться с происшедшим. В Понтийской пустыне Григорий много думал о смысле священства: плодом этих размышлений явилось Слово 2-е[78], ставшее классическим трактатом на данную тему[79]. В этом Слове Григорий, извиняясь перед своим отцом и его паствой за проявленное «сопротивление» и «малодушие»[80], а также за «праздность» и «непокорность»[81], называет в числе причин своего бегства неожиданность хиротонии, свою неподготовленность к священнослужению и – главное – свою любовь к безмолвию:
Итак, что же случилось со мною и какова причина моего непослушания? Я ведь был тогда, по мнению многих, совершенно сам не свой – не такой, каким меня знали, но как бы абсолютно другой; и сверх дозволенного я сопротивлялся и упорствовал… Особенно поражен я был неожиданностью, как бывает со сраженными ударом грома; я не собрался с мыслями и потому потерял скромность, к которой всегда себя приучал. Потом объяла меня какая-то любовь к благу безмолвия и отшельничества (έρως της ησυχίας και αναχωρήσεως), влюбленным в которое я сделался с самого начала, как, пожалуй, никто из занимающихся словесными науками, и которое среди самых больших и ужасных опасностей пообещал Богу. В каком-то смысле уже прикоснувшись к нему, словно находившийся в преддверии, и через опыт возгоревшись еще большим влечением (πόθον), я не вынес тирании и не дал ввергнуть себя в бури и насильно оторвать от такой жизни, словно от священного убежища. Ничто не казалось мне лучше того, чтобы, замкнув чувства, став вне плоти и мира, собравшись внутрь себя, ничего человеческого не касаясь без крайней необходимости, беседуя только с самим собой и с Богом, жить превыше видимого и носить в себе Божественные отпечатки,
PG 37, 1052 = 2.357.
PG 37, 1053-1054 = 2.357-358.
В рус. пер. Слово 3.
Ниже, говоря о понимании священства Григорием, мы будем подробно рассматривать это Слово.
Сл. 2, 1, 7; SC 247, 86 = 1.23.
Сл. 2, 115, 9; SC 247, 236 = 1.64.