Хорошие и плохие (сборник). Маша ЛукашкинаЧитать онлайн книгу.
нам стало тепло-тепло. И хорошо до слёз.
В наше время
Мне очень не нравится, когда взрослые говорят:
– А вот в наше время…
Потому что дальше они обязательно начинают рассуждать о том, насколько в их время всё было лучше…
А так вообще мне нравится, когда взрослые о чём-то интересном вспоминают. И о том, что в Москве Олимпийские игры проходили, и о том, что девочки носили в школах коричневые шерстяные платья и черные фартуки. И что даже ноты приходилось переписывать когда-то от руки, потому что ксерокс ещё не изобрели!
Мне очень нравится, когда мама рассказывает о том, какое мороженое было раньше:
«За семь копеек – фруктовое.
И молочное за девять.
И пломбир за одиннадцать.
И стаканчик за тринадцать.
И шоколадное за пятнадцать».
Я спросила маму: как она помнит все эти цены? А она ответила, что цены никогда не менялись и во всех магазинах были одни и те же, поэтому она запомнила их на всю жизнь.
Мне нравится, когда бабушка показывает нам старые чёрно-белые фотографии, на которых много-много народу, и говорит:
– Ваш прадедушка, который родился в Суздале, был двенадцатым в семье…
Мне очень понравилось, как перед Днём Победы к нам в школу пришёл мамин дядя, дядя Андрюша, и стал рассказывать нам о Великой Отечественной войне. Когда началась война, дяде Андрюше было восемнадцать лет и его взяли на войну, прямо с исторического факультета университета.
Мой сосед, Колька Егоров, спросил его:
– А сколько человек вы убили?
Я Кольку локтем пихнула, а дядя Андрюша ответил:
– Я, ребята, связь налаживал.
А потом сказал, что война – это работа. И когда они в начале войны втроём через шоссе перебегали с катушкой и тянули провод, то из троих добежал только он один, потому что шоссе обстреливалось. И ещё он рассказал, что тогда его ранило осколком в ногу, только он сгоряча этого не заметил, а потом его отправили в госпиталь, а бинтов там не хватало, и ему прикладывали к ране мох.
Вот такая история мне нравится. Такую историю я понимаю. И помню каждое словечко.
Но когда Пётр Николаевич спрашивает меня на уроке истории:
– Шмелик, в каком году отменили крепостное право? – я молчу, как будто немая.
А Пётр Николаевич сердится.
Мои родители поженились в самом начале перестройки. У нас даже фотография есть, где они, молодые и весёлые, сидят на диване, а в углу их комнаты телевизор горит, и по нему показывают СЪЕЗД – огромный такой зал, в котором кто-то с трибуны выступает.
Папа тогда инженером был, а мама в институте ещё не работала, а только училась.
Мама рассказывает, что на свадьбу она белые колготки у кооператоров купила. А кооператоры – это такие люди, которые ещё до перестройки мечтали шапочки вязать и джинсы шить, но не для себя, а на продажу, чтобы много денег зарабатывать. Только они о своей мечте до перестройки