Ты – Достоевский. 17-й год. Владимир БуровЧитать онлайн книгу.
лет до этого. То есть это не само событие, а рассказ. Но не простой рассказ о событии, произошедшем за восемьдесят лет до этого, а рассказ, записанный на полях. То есть это текст Ферма на полях книги Диофанта. Оба события объединены Богом, что изображено ковчегом завета. Этот перевод кажется сложным. Но он сложен только тогда, когда мир изображается в виде таблицы умножения. Одной арифметики для перевода недостаточно.
Фантастика, конечно, если Преступление и Наказание окажется римейком Евангелия. Я, по крайней мере, сейчас такими вещами заниматься не буду. Просто я хочу доказать, что Раскольников не убивал, а его подставили. Надо узнать, кто и зачем. Попросту надо ответить на вопрос, кто же тогда убил Алену Ивановну и Лизавету Ивановну? Кто и зачем?
Раскольников много раз говорил, что он не убивал. Что он не согласен, что это он убил Алену Ивановну, а особенно не согласен с тем, что убил и Лизавету Ивановну. Легко разделить пистолет на две части: на холостой патрон и на настоящий пистолет, легко и настоящий топор заменить на игрушечный, но в кино. На театре это сложнее. Ведь нужно, чтобы актер не заметил подмены. Значит, надо менять актера на момент удара настоящим топором.
Теоретически изменения возможны даже внутри образа, то есть можно менять и одного человека. Обоснование это видно у Пушкина в произведение «Когда Макферсон издал «Стихотворения Оссиана». Здесь два человека представлены, как один. Вроде письмо пишет только один другому. Марферсон критику Джонсону, или Джонсон сочинителю Макферсону. Но произведение, текст письма построен так, что начинает фразу один, а продолжает другой. Применительно к Преступлению и Наказанию Достоевского можно сказать, что даже замах делает один человек, а продолжает его, т.е. бьет по голове старухи другой. Вот такая невидимая подстава возможна теоретически. То есть не противоречит устройству этого превратного мира.
В современных фильмах того, кого хотят подставить обычно накачивают наркотиками, веществами, после приема которых человек на некоторое время засыпает и частично теряет память. Надо только, чтобы до этого он публично угрожал тому, кого надо убить. Надо, значит, чтобы был мотив. И потом подставляемому трудно будет доказать свою невиновность. Врача Зосимова тоже придется взять на подозрение. В данном случае ситуация усилена еще и тем, что Раскольников и сам собирался убить старуху. Он кругом только и слышит, о том, что хорошо бы ее убить, денег там полно. Раскольникова подставляют не только снаружи, но и внутри него самого. Ему просто шепчут на ухо:
– Иди и возьми эти деньги. Старуха это заслужила. Она вошь.
Вот как это происходит.
– Боже! – воскликнул он, – да неужели ж, неужели ж я в самом деле возьму топор, стану бить по голове, размозжу ей череп… буду скользить в липкой, теплой крови, взламывать замок, красть и дрожать; прятаться, весь залитый кровью… с топором… Господи, неужели?
Откуда