На острие меча. Богдан СушинскийЧитать онлайн книгу.
снова и снова заставлял оживать старинный, полуоглохший от собственного гула мощный колокол.
Подоспели встревоженные исчезновением князя три воина-норманна во главе с Олафом. Разрубив веревки, они небрежно опустили священника на землю и грубо, не церемонясь, выдернули из его тела стрелу. Пока воины проделывали все это, священник протягивал здоровую руку к могучему, закованному в латы и ниспосланному ему во спасение самим Господом Богом воину, на голове которого был греческий, похожий на шлем царя Леонида, только с меньшей гривой, княжеский шлем, и все тем же могучим басом вопрошал:
– А ты слышал, нет, ты слышал, какой молитвой облагочестивил меня Господь?! На какие слова Божьи надоумили меня Бог и колокол храма святого?!
– Бери в руки меч. Молитвы пусть творят твои враги, – грозно произнес князь. Наклонился, снисходительно окинул взглядом фигуру еще довольно молодого, плечистого священника и лихо прогарцевал вокруг него на своем арабском скакуне. – Молитвы пусть творят наши враги! Стоя на коленях!
– Перед нами? – спросил священник.
– Не перед богами же! – рассмеялся Одар-Гяур. Озаренные каким-то внутренним сиянием голубые глаза юного князя, круто выпяченный волевой подбородок, могучая атлетическая фигура – и самого его делали похожим на славяно-норманнского бога.
– И все же не меч, нет, не меч спасет этот народ! – задержал на несколько мгновений князя турий рык священника. – Не меч, но Господний посох Мессии! Как спас он, освященный Богом, в руках Моисея народ вифлеемский! Не меч воина, но посох пророка поведет этот народ от престола княжекиевского до царствия Божьей мудрости!
– Посох? – вновь воинственно рассмеялся юный князь. – Посохов на этой нищей земле всегда хватало. Вот только пророков что-то не видно. Как и мессий.
– Неправда. Он уже грядет, этот пророк-мессия! Уже грядет!
– Улич, – приказал Гяур подскакавшему к нему седовласому воину, – покажи свое божемудрие: перевяжи рану этому лжепророку. Мессия из него вряд ли получится, зато появится еще один человек, способный не только бубнить замусоленные библейские молитвы, но и сотворять новые.
– О-дар!
– И запомни, – крикнул Гяур, потрясая мечом; причем крикнул таким же молитвенным протоиерейским басом, каким только что говорил с ним священник. – Пророку неоткуда будет взяться, если мы не защитим наши храмы! Ни один пророк не возродится в наших храмах, никакой посох не будет ниспослан нам, пока не освятим землю и храмы свои вот этими мечами!
– Землю и храмы – освятить мечами?! – изумленно и в то же время осуждающе переспросил священник, как бы восклицая при этом: «Бога побойся: кому и когда удавалось освятить ее грешной смертоубийственной сталью?!»
– Только мечами! Потому что само право на эти храмы добыто мечом, и сколько будет существовать этот мир, надеяться, молиться нам не на кресты – на острие меча.
И, считая, что в этой крестомечной полемике он уже победил, Гяур с достоинством отъехал, предоставив священника его собственным, им же сочиненным и сотворенным молитвам.
– Там поругание, князь! – пошатываясь,