Успеть изменить до рассвета. Анна и Сергей ЛитвиновыЧитать онлайн книгу.
наверное, и пробрались в холл для чистой публики. Попросили у Сырцова автограф и позволения сфоткаться вместе. Футболист милостиво позволил, но в душе, видно было, весь растекся радостью. Так-то его, похоже, забывать стали, во второй-то команде. Девицы, злобно поглядывая на Варю, немилосердно с игроком кокетничали и, когда снимались, прижимались к нему что есть силы цыплячьими своими грудками. Одна, заметила Кононова, подсунула футболисту листочек бумаги – наверняка со своим телефончиком. Девиц можно было понять: игроки – народ богатый, да и особо не пьющий в силу спортивного режима. Однако Варе трудно себя было представить на их месте в каком угодно возрасте. Смотрела она на них свысока, с умудренным скепсисом. Наприжимавшись к мастеру «ногомяча», девицы наконец угомонились и свалили.
– Так какой вопрос был? – переспросил Сырцов.
– Почему тебе то, что ты видел в коме, не казалось сном или болезненным бредом? – переформулировала Кононова.
– Потому что это ни разу не было ни бредом, ни сном! Ведь когда ты спишь, сплошь и рядом случается всякая чухня или лажа. Видишь ты, к примеру, как по московской улице идешь – а потом, бац, на морском берегу оказался. Или, допустим, на футбольное поле вышел, а там посредине – как будто ворота открываются, а внутри лифт. И перебрасывает тебя во сне с места на место, из одного времени в другое. А если болеешь? С высокой, там, температурой лежишь? И того чуднее видения посещают, кошмарики! Так вот, в тот раз, хоть я и в коме был, ничего подобного. Все строго логично. Если ты сел вместе с командой в автобус и тебе сказали: едем на базу – можешь быть уверен, что именно на спортивную базу мы и приедем, а не в подводную пещеру. А потом видишь, как ты на базе находишься: пошел ужинать, потом ложишься спать, а утром просыпаешься, завтракаешь, идешь тренироваться. И так – день за днем. День за днем, понимаешь? И час за часом. И безо всяких скачков или перерывов. И все четко последовательно. Если вчера было, к примеру, двадцать первое ноября тысяча девятьсот пятьдесят шестого года, то назавтра наступало именно двадцать второе. И именно ноября, и именно пятьдесят шестого, а не шестьдесят первого или две тысячи восьмого. Все текло непрерывно и безо всякой фантастики.
Варя сделала пометку в блокноте. Она и без того хорошо, близко к тексту запоминала по ходу дела рассказ футболиста – однако давно заметила: когда что-то записываешь, добросовестные контрагенты проникаются чувством большей значимости и из кожи вон лезут, чтобы припомнить еще что-то существенное для столь внимательного интервьюера.
Впрочем, центрфорварда подобные мелкие детали – пишет она или не пишет – не волновали. Он если уж разговорился, то долдонил свое – только слушай.
– А потом, говорят, сон – это небывалая комбинация бывалых впечатлений, – высказался Игорек, и Варя подивилась: с ума сойти, вот это развитие у молодого игрока, он походя физиолога Павлова цитирует! Довольный произведенным впечатлением футболист продолжал: – Но то, что я видел, когда в коме был, никакие не бывалые впечатления были. Ничего из того, что тогда во сне испытывал, я раньше никогда не касался. Все было реалистичное