Златоуст и Златоустка. Николай ГайдукЧитать онлайн книгу.
изумился Антигер Солодубыч. – Или это чревовещатель? Или я не выспался? Третью ночь уже…»
Литконсул рассердился, интуитивно чувствуя, что его дурачат. Да и в самом деле, как этот парень, лапотник, внешне выглядевший простачком, мог выдавать такие глубокие мысли? А главное – откуда ему, этому лапотнику, известны цитаты великих людей, цитаты из книг, которые даже сам литконсул только недавно пролистал, но пока ещё не прочитал.
– Девку надо приодеть! – Ардолионский потыкал пальцем по тетрадке. – И вот здесь надо поправить. И вот здесь. И вообще… – Литконсул покашлял в кулак, похожий на копыто. – Хочешь, скажу откровенно? Как мужик мужику. Бросай писанину. Возвращайся на кузницу.
В кабинете повисла тягучая тишина.
– Я перестану писать, когда перестану жить! – угрюмо повторил Подкидыш подсказку незримого духа. – Это Петрарка мне сказал.
Зажжённая сигарета выпала из пальцев Ардолионского. Он ошарашено уставился на парня. Затем как-то медленно, как во сне посмотрел по сторонам. Литконсулу вдруг казалось, что этот парень говорит не то, что думает, а то, что ему кто-то внушает или подсказывает. Но в кабинете было пусто, да и вообще – что за глупости в голову лезут. «Кто это может ему подсказывать? Парень просто-напросто верхушек нахватался…»
Взволнованно пройдясь по кабинету, Антигер Солодубыч спохватился и поднял окурок – ожесточённо раздавил в чёрной пепельнице. Затем какой-то справочник открыл, полистал, поплёвывая на пальцы.
– Да, – прошептал, – действительно, Петрарка. Ты что, читаешь много?
– Да как вам сказать? У деда на печке, как в библиотечке…
Миролюбиво разговаривая с гостем, Ардолионский – ничуть не хуже Цезаря – продолжал читать «берестяную грамоту», мимоходом чиркал зажигалкой, чтобы прикурить, чиркал авторучкой, чтобы исправить ошибку или строку погубить. Но самое главное – он как бы между прочим время от времени брал топор, висящий на дымном облаке. Заточенное лезвие, как молния, взлетало над головой – только клочки летели по закоулочкам, будто белые голуби с той голубятни, которая осталась в далёкой родной деревне.
Незримый дух раза три шептал на ухо Подкидышу: уходи, мол, тут нечего делать, но парень уже закусил удила – характер начал выказывать. И тогда Незрима отступился: «Делай, как знаешь, только уже без меня!» И результат получился печальный. В правой горсти зажимая бедное своё, «изрубленное» сердце, а в левой унося то, что уцелело после топора безжалостного косматого чёрта, Подкидыш куда-то поплёлся по каменным джунглям, уже накаляющимся – ни облачка в тот день на небесах.
Стольноград уже мало радовал – давил и унижал своим величием, гордым равнодушием вековых камней, толкотнёй, трескотнёй. Теряя уверенность в этой сумасшедшей круговерти, Ивашка довольно скоро притомился. И главная усталость была не в теле – душа изматывалась. Перед глазами рябило от пёстрого мелькания, от суеты. А кроме этого – сказывалось полное отсутствие природы, если не брать во внимание хилые садочки за железными оградами,