Зачем звезда герою. Приговорённый к подвигу. Николай ГайдукЧитать онлайн книгу.
давай поспорим. А? На сапоги? Я гляжу, у тебя офицерские. Сносу им не будет. До Берлина дойду и обратно.
Ефрейтор скосоротился, глядя на пыльные, тупорылые кирзачи Стародубцева.
– Я на эти лапти спорить не хочу.
– А зачем на лапти? Если проиграю – даю отменный куш! Гляди! – И Стародубцев показал ему кое-что сверкающее трофейным золотом.
Сгоряча согласившись, Грамотейкин проиграл хромочи и потом километров сколько-то чапал босиком: кирзачи оказались не в пору – ноги натёр до кровавых мозолей, углями горящих. Чуть позднее он прибарахлился – разул убитого фрица. Но обновка оказалась неудачной: ноги стали мёрзнуть в «мёртвых» сапогах.
– А знаешь ли ты сказку про сапоги колдуна? – спросил Стародубцев. – Там почти такая же история, как с тобой. Ровно в полночь колдун под окошко приходит и требует свои сапоги. А солдату жалко отдавать. Но ума хватило – выкинул в окно. Колдун подхватил свои сапоги, гикнул-свистнул и с глаз долой.
– Вот и мне охота свистнуть так, чтоб ты исчез, – признался Грамотейкин. – Надоел ты мне, Гомоюн, ей-богу.
– Я исчезну, ты только послушай совет: выбрось эти сапоги. А иначе покойничек-фриц будет ходить за тобой по пятам.
Не послушался ефрейтор, был большим гордецом. А через два с половиною месяца его нашли замученным. Только не покойник-фриц – живые фашисты учинили расправу. Грамотейкин попал в окружение, в плен угодил. Немцы увидели на нём свою обувку и такую придумали казнь – страшно вспомнить. Отрубили ноги прямо в сапогах, привязали к поясу и отправили за линию фронта. Грамотейкин дополз до передового окопа и скончался от потери крови.
Стародубцев долго забыть его не мог. Засыпая, вздрагивал от наваждения – перед мысленным взором кружилась и плавала голова Грамотейкина, словно ромашками обсыпанная: русый волос побило клочками-лепестками седины.
С тех пор Солдатеич зарёкся с кем-либо спорить по поводу книжного текста: считал себя виновником гибели ефрейтора.
– Да ты-то здесь причём? – успокаивали бойцы. – На войне у каждого своя погибель. Иной солдат сто раз подставится под пулю – и ничего. А другой только высунется из окопчика – и готов, оттаскивай. Так что понапрасну не казнись. Лучше давай, рассказывай книжечки свои.
– Своих у меня нет.
– Ну, валяй чужие. У тебя не хило получается. Стародубцеву нравилось читать наизусть «Севастопольские рассказы» Льва Толстого, но особой любовью звенел у него «Поединок» Александра Куприна. Вспоминая эту повесть, он ласково жмурился и мысленно, бережно страницу за страницей переворачивал, не забывая даже на пальцы поплёвывать и при этом чуть не попадая в раскрытый рот какого-нибудь раззявы-слушателя.
А потом армия дошла до Украины. И тут уже нельзя было не вспомнить «Вечера на хуторе».
Горестно глядя на землю, изрытую бомбами, истерзанную танками и пушками, устремляя глаза в небеса, чёрные от дыма пожарищ, Степан Солдатеич рассказывал бойцам