«Мое утраченное счастье…» Воспоминания, дневники. Владимир КостицынЧитать онлайн книгу.
в провокации. Этой участи подвергся мой помощник – тов. Егор, с честью проработавший в партии до конца жизни, и в этом случае Заломов признал свою ошибку. Но был другой случай: Заломов обвинил в провокации секретаря МК тов. «Виктора», и несколько лет спустя дело разбиралось в Париже в межпартийном суде, и «Виктор» был оправдан. В нашей среде Заломов пробыл недолго: через несколько недель он заявил об уходе по причине здоровья и семейных затруднений.[124] Своего преемника он выбрал чрезвычайно хорошо: это был студент-путеец Фельдман.
В Бутырский район под кличкой «Петр Васильевич» был направлен литовец Долгис, очень хороший работник. В Рогожский район был послан мой бывший, до-декабрьский, помощник; ни фамилии, ни клички я не помню. Меня направили в два Замоскворецких района (в то время их было два, но довольно скоро они были объединены) и прибавили еще Лефортовский район. На мои протесты «Леший» ответил: «Что вам нужно? Ночевка и питание? При этих условиях – я вас знаю – вы справитесь». Кличка моя стала «Семен Петрович», и «Леший» сказал, что это очень хорошо, принимая во внимание колоссальную разницу в нашей внешности: полиция запутается. После этого мы приступили к работе.
Покровского я уже знал: несколько раз по поручению университетской фракции мне приходилось с ним сговариваться относительно его публичных выступлений. Он выслушал меня с большим вниманием и удивлением, но согласился и попросил придумать для него кличку. Поскольку у нас уже был «Леший», я дал ему кличку «Домовой», которая в форме «Домов» так за ним и осталась. На своем посту он обнаружил изумительную бездеятельность. Эта фикция прекратилась после объединительного съезда партии.
Замоскворечье было поделено на два района линией Полянка – Шаболовка. Правый район, если идти из «города», возглавлялся тов. Бобровским, членом известной революционной семьи,[125] левый район – тов. Савковым, братом Савкова, входившего в университетскую фракцию. У меня сразу создалось впечатление, что левый район – настоящий, а правый – так себе. Очень скоро произошло их объединение под руководством Савкова. В качестве подрайонных организаторов работали тов. Цявловский (впоследствии – известный пушкинист), тов. «Дядя», тов. «Шлем», тов. «Артем» (тот самый, по имени которого назван Артемовск).
Ответственным пропагандистом был сначала тов. Блюм, а потом – тов. «Николай» (Н. М. Лукин, историк, впоследствии – академик). Военным организатором (для казарм) был Борис Федорович Добрынин, впоследствии – профессор географии Московского университета. В числе пропагандистов – братья Удальцовы (один из них стал впоследствии профессором Московского университета), С. И. Надеина, о которой я уже говорил, и В. В. Чебуркин. На некоторое время Савков был заменен тов. «Алексеем Ивановичем», который впоследствии с успехом работал в медико-биологических институтах Наркомздрава.
Первое дело, которым мне пришлось заняться, – это розыски оружия, которое рабочие Симоновского подрайона запрятали
В своих показаниях, данных на межпартийном суде по делу В. К. Таратуты в Париже 23 апреля 1910 г., Костицын вспоминал, что в январе 1906 г. «был на явке у Виктора», который произвел на него «неприятное впечатление». Когда он поведал об этом знакомым партийцам, один из них заявил: «Товарищ, вы удивитесь, что Виктор – провокатор, выдавший Сормовскую организацию». Обвинителем был сормовский рабочий П. А. Заломов, уверявший, что известный ему «комитетчик из Нижнего Новгорода, когда пришел на явку, ушел тотчас с нее, ибо признал в Викторе провокатора, провалившего нижегородскую организацию». Но Костицын полагал, что Заломов «страдает сыщикоманией», в подтверждение чего рассказал о таком эпизоде: «Раз на явку пришел мой помощник, и он в нем признал провокатора с Пресни, указав место, где работал на Пресне, его кличку, но все это оказалось неверным». Заломов, по словам Костицына, «в октябре – ноябре 1905 года был в боевой организации в Замоскворецком районе, потом работал по технике в В[оенной] О[рганизации], после в[ооруженного] в[осстания] – в центральном городском районе ответственным боевым организатором». Он оставался в Москве до конца апреля 1906 г. и ушел из организации, «потому что после этого инцидента боялся провалиться и отчасти по личным причинам» (РГАСПИ. Ф. 332. Оп. 1. Д. 37. Л. 118–119).
Женой В. С. Бобровского являлась Цецилия Самойловна Зеликсон (1876–1960) – член РСДРП с 1898 г., агент «Искры», участница Декабрьского восстания 1905 г. и секретарь Московского областного комитета РСДРП в 1908 г.; см.: