Мифы для жизни. Джозеф КэмпбеллЧитать онлайн книгу.
два года спустя пьеса Торнтона Уайлдера «На волосок от гибели», которая полностью, от начала и до конца, опирается на замысел, композицию, персонажей, сюжетные линии и даже второстепенные детали – и все это списано откровенно, явно и бесстыдно, – «Поминок по Финнегану» великого ирландца, получила Пулитцеровскую премию по литературе как величайшая американская пьеса того проклятого сезона. Практически любому значимому современному произведению, во-первых, чрезвычайно трудно пробиться к известности. Во-вторых, даже когда это случается, так называемые критики почти наверняка расправятся с ним. Разве не примечательно, например, возвращаясь к истории с Джеймсом Джойсом, что за всю карьеру этому величайшему литературному гению нашего века так и не дали Нобелевской премии? И разве не удивительно, что до сей поры у нас так и не появилось творческой работы, соответствующей требованиям и возможностям невероятного периода после Второй мировой войны – времени, возможно, величайшего духовного преобразования в истории человеческого рода? Ситуация более чем печальная, поскольку именно из озарений творческих провидцев и художников любой народ создает актуальные мифы и ритуалы, которые поддерживают жизнь и помогают взрослеть.
Позвольте мне напомнить здесь высказывания Ницше о классическом и романтическом искусстве. В каждом из них он определял два типа, или уровня. Есть романтизм истинной силы, который ломает существующие порядки, чтобы пойти дальше, к новым формам, и есть, с другой стороны, романтизм, который вообще не способен облечь себя в законченную форму, он уничтожает и осуждает от возмущения. Точно такая же история и с классицизмом: есть классицизм, который легко достигает воплощения в признанных формах и может как угодно играть с ними, живо и ярко выражая через них свои собственные творческие цели, и есть классицизм, который из-за своей слабости отчаянно цепляется за форму, сухой и жесткий, авторитарный и холодный. Хотел бы отдельно остановиться на том, – и думаю, Ницше со мной бы согласился, – что форма исполняет роль средства, проводника, благодаря которому жизнь проявляется величественно, ясно и грандиозно, а бессмысленный взлом этой формы – то же самое для человека, что природное бедствие для животных, поскольку именно ритуалы и правила структурируют любую цивилизацию.
Мне удалось на собственном опыте самым точным образом уловить действие ритуала, раскрывающее ценность окружающей жизни, когда несколько лет назад в Японии я был приглашен на чайную церемонию, распорядителем которой должен был быть выдающийся мастер. Если в мире есть что-нибудь более требовательное к скрупулезному соблюдению правил, чем японская чайная церемония, я был бы рад об этом узнать. В Японии, как мне рассказали, есть люди, которые изучают и практикуют эту церемонию всю свою жизнь, так и не достигая совершенства, настолько строги ее законы. Не стоит говорить, что в крошечном чайном домике я ощущал себя известным слоном в посудной лавке. По