Фактор Мурзика (сборник). Владимир ВойновичЧитать онлайн книгу.
бороться за свободу на месте, стремятся туда, где им ее преподносят задаром, в пакете вместе с социальными жильем, бесплатной медициной и продовольственными купонами. Людей за это можно осуждать, а можно и понять. Разочарование в революции, ее последствиях и сознание того, что в результате революции плохой режим заменяется еще худшим, распространилось широко и на десятилетия, став для многих людей аргументом против какой бы то ни было общественной активности.
Алексей, как большинство решивших раз и навсегда покинуть Россию, не верил ни в какие возможности перемен к лучшему, и чем дальше, тем его мнение о покинутой родине становилось все хуже. И если даже намечались неявные признаки перемен, он ими не обольщался и в конце концов всегда оказывался прав.
– Мамочка, дорогая, как ты там живешь, в этой Рашке? – спрашивал он Маргариту, чем ужасно ее сердил. Ей с детства внушали и внушили, что слово «Россия» звучит гордо. А почему гордо, чем именно стоит гордиться, она об этом раньше не задумывалась. Да и не очень гордилась, но слово «Рашка» казалось ей отвратительным и несправедливым.
– В конце концов, – говорила она сыну, – это страна, которая дала тебе жизнь.
– А я думал, что жизнь мне дала ты, а не страна.
Он время от времени опять уговаривал ее перебраться к нему и, ссылаясь на американский закон о воссоединении семей, обещал, что при переселении она получит немедленно Грин-карту, медикейт и восьмую программу, то есть бесплатную медицину и дешевую квартиру. Но она отказывалась, она родину и дорогие могилы не покинет никогда, какие бы здесь гадости ни творились. Вспоминала ахматовские строки: «Нет, и не под чуждым небосводом, И не под защитой чуждых крыл, Я была тогда с моим народом, Там, где мой народ, к несчастью, был».
Очередной спор на эту тему, бессмысленный и беспощадный, состоялся у нее с сыном, как уже сказано, вчера, она после этого часто просыпалась, не выспалась, но в десять утра поднялась и продолжала спор с сыном, на этот раз мысленный.
Ну а народ-то тут при чем? – говорила она.
Она жизнь прожила в обществе, в среде и во времени, когда можно было ругать что угодно, только не народ. Она выросла в убеждении, что народ хороший, народ мудрый, он все знает, все понимает и когда-нибудь скажет свое слово, но как именно он это сделает, она не представляла. Ее огорчало, что теперешние люди давно уже пересмотрели этот взгляд на народ и относятся к нему без всякого уважения и сострадания. Сам народ в лице, например, таксистов говорит, что у нас страна дураков. А другие говорят – быдло. А третьи, что народ – это сумма молчащих разрозненных единиц. А еще надо разобраться, есть ли у этого народа какие-то общие характеризующие черты. Ей много пришлось ездить по стране, и она видела, что русский человек в Архангельске совсем не то, что русский в Краснодаре. И житель Смоленска чем-то отличается от читинца. Не говоря уже о тех, кто в республиках. А ее друг драматург Доломитов говорил, что он по национальности закедонец, и был прав: коренных жителей Закедонья, русских, татар,