Инфанта (Анна Ягеллонка). Юзеф КрашевскийЧитать онлайн книгу.
подхватил обозный, – милый ротмистр. – От врага мы бы оборонились, но мы сами себе есть наихудшие враги.
Белинский, затыкая уши, слушать уже не хотел.
– Довольно! Довольно! Челом, пане обозный.
– Челом, мой старый!
Они молча обнялись.
Карвицкий, словно ему было трудно отпустить приятеля, не спеша сопровождал его даже до ворот, но молчал уже, идя с опущенной головой.
Ротмистр Белинский отворил дверку в воротах, пожал ему руку и пошёл живо к городу. Постояв немного времени, Карвицкий, вернулся назад к замку, но, не садясь уже на лавку, направился вглубь двора к внутренним воротам и собирался войти на лестницу рядом с ними, приделанную снаружи стены, когда дверка в воротах отворилась и в ней показалась женская фигура, которую вдалеке сопровождал вооружённый мужчина.
Заметив Карвицкого, женщина хотела быстро повернуть назад, но скоро узнав его, спешно вернулась и, тихо шикнув, смело к нему подошла.
Лица женщины, прикрытой с ног до головы тёмной плахтой, различить было невозможно, но под этим покрывалом, небрежно наброшенным, чувствовалась ловкая и гибкая фигура и зазвенел голос серебряный и молодой:
– Обозный!
– Дося! – сказал Карвицкий.
– А кто бы, если не я! – ответила живо прибывающая. – Если бы не честный старый Жегота, не решилась бы с одного замкового двора на другой одна ночью, потому что и в королевском замке безопасности нет… но Жегота взял меня в опеку, а принцесса…
– С чем же ты пришла от принцессы? – спросил, подходя, Карвицкий.
– С чем пришла? – ответила женщина с оттенком насмешки. – Спроси лучше – зачем? Потому что от нас нечего приносить, слёзы, пожалуй. Принцесса, бедняжка, неспокойная, вы не упомянули королю о ней?
– Не было доступа к нему, – произнёс грустно Карвицкий.
Женщина в отчаянии задвигалась.
– А! Мой Боже! Мой Боже! – начала она жаловаться. – Король о ней забыл, а у вас всего хватает. На ужин было необходимо выпросить у купцов без денег, потому что заплатить не имеет чем. Принцесса охотно остаток серебра оставила бы, но тут на нас столько глаз смотрит, для чести королевского дома не годится поэтому волю голодом умертвить. Никто над нами милости не имеет. Чем провинилась эта бедная наша принцесса, что король ей братом и отцом, и опекуном, как должен, быть не хочет, что врагом стал?
– А! Не говорите этого, – прервал вдруг Карвицкий. – Не годится. Сердца для сестры он не потерял, злые люди только сделали, что предубеждение к ней имеет.
– Принцесса должна иметь предубеждение к нему гораздо большее, потому что ей вред делался и делается, – воскликнула женщина-посол. – Вокруг говорят, что король из-за чумной эпидемии выедет из Варшавы, что же в это время будет с нами? Нас также невозможно отдать на жертву заразе; а в чём же мы будем отбывать путешествие и где спрячемся?
– Терпение! Подождите же! – воскликнул Карвицкий. – Ни сегодня, ни завтра король не выедет. Прежде чем это наступит, очень торжественно клянусь: