Жертвы моды. Опасная одежда прошлого и наших дней. Элисон Мэтьюс ДейвидЧитать онлайн книгу.
щеголеватому молодому человеку опасаться своего нового узкого «лоснящегося» наряда.
Though your garb is so glossy, and fits you so well,
’Tis a seed-plot of fever, a nest of disease,
And small parasites lurk in each fold and each crease[80].
Ты думал, твой наряд такой лощеный и так тебе идет,
Но он – рассадник лихорадки, гнездо заразы,
И маленькие паразиты таятся в каждом сгибе
и в каждой складке.
Озабоченностью общества ужасающими условиями труда в потогонных мастерских воспользовался, к примеру, Объединенный совет по санитарному контролю в Нью-Йорке (основан в 1910 году), чтобы лоббировать улучшение условий труда рабочих. С 1925 по 1929 год одежду, произведенную в проинспектированных мастерских, отмечали белым ярлыком «Prosanis». Введение ярлыка было подкреплено модным показом Prosanis, и женщины-потребители «приветствовали [его] как попытку защитить не только рабочих, но и тех, кто покупает произведенную ими одежду, от опасностей, которые несет зараженная одежда, пошитая в грязных и небезопасных мастерских»[81]. Предыдущие поколения волей-неволей должны были проявлять настороженность и противодействовать опасностям, таившимся в одежде. Нашу бдительность по отношению к зараженной одежде ослабили современная эпидемиология, лекарства-антибиотики и технологии, облегчившие стирку и химчистку. Хотя от тифа до сих пор страдают бездомные и беженцы, мы больше не боимся заразиться от новехонького, пошитого на потогонной фабрике синего бушлата фирмы Gap.
Новая одежда была не единственной угрозой здоровью. Исторически сложилось так, что ткань высоко ценилась, перепродавалась и перерабатывалась, пока не заканчивала свое существование в качестве бумаги из хлопкового сырья. Несмотря на то что машинное прядение и ткачество снизили стоимость тканей, в XIX веке многие люди были вынуждены покупать подержанные вещи у старьевщиков и уличных торговцев. Они не могли знать, носили до них эти вещи больные или умирающие люди или нет. В 1879 году врачи, например Э. Жибер, работавший на железной дороге «Париж – Лион – Марсель», утверждали, что вирусы, подобные оспе, приносили с собой во Францию возвращавшиеся из Африки солдаты, а прачки распространяли их среди населения. Э. Жибер также отмечал, что торговля подержанной одеждой и ветошью тем не менее была самым главным виновником эпидемии, и призывал правительство организовать централизованные склады для дезинфекции зараженной продукции. Он хотел привлечь внимание к внутренней «торговле старой ветошью, постельным бельем, одеждой, лохмотьями всех возможных видов, которая, возможно, не принесет нам чумы, но свободно распространяет оспу, скарлатину, корь, чесотку и пр.»[82] Антисанитария в городах и нерегулярная стирка, общественные нравы, требовавшие от мужчин, женщин и детей покрывать тело с ног до головы многочисленными слоями ткани, способствовали распространению паразитических и переносимых с тканью заболеваний, особенно экземы и дерматита[83]. В 1899 году доктор Фини, главный санитарный инспектор Нью-Йорка, начал бить тревогу по поводу «омерзительного грузооборота», заключавшегося в «регулярной торговле подержанной одеждой умерших от инфекционных заболеваний и утопленников», поставляемой из северных в южные Соединенные Штаты
What the “Sweater” said to the Swell // Punch (Melbourne). 1874. August 13. P. 327.
Tomes N. Op. cit. P. 218.
Gibert E. Influence du commerce des chiffons et vêtements non désinfectés sur la propagation de la variole et autres maladies contagieuses. Marseille: Barlatier-Feissat, 1879. P. 10.
Farrell-Beck J., Callan-Noble E. Textiles and Apparel in the Etiology of Skin Diseases // International Journal of Dermatology. 1998. Vol. 37. No. 4. P. 309-314.