Занавес упал. Дмитрий ВидинеевЧитать онлайн книгу.
всех сокровищ мира. Пальцы порхали над кнопками, неспешно растягивались и сжимались меха, а воображение нарисовало на фоне танцующей Киры осенний лес. На желтых и красных листьях играло солнце, легкий ветерок качал ветви кленов и дубов, над деревьями плыли пушистые облака. Но чего-то все-таки не хватало… Ах да, улетающий вдаль косяк белых птиц. Вот теперь – красота. Если есть на свете абсолютная красота, то это она и есть.
К огромному сожалению Дарьи, вдохновения Киры надолго не хватило: девочка сунула печенье в рот и, будто вспомнив о каком-то важном деле, выскользнула из комнаты.
Скоро раздался ее истошный крик:
– Ма-а-а!
Дарья встрепенулась, устремила взгляд в сторону дверного проема.
– Господи, я сегодня с ума сойду, – пробормотала, поспешно избавляя плечо от лямки баяна.
Дочку она застала лежащей на животе возле посудомоечной машины, рука по локоть – в щели, в которую закатилась ложечка. Кира, выпятив нижнюю губу, с плаксивым выражением на лице, покосилась на маму.
– Рука застряла, – пожаловалась она тоненьким голоском и хлюпнула носом.
Дарья несколько секунд смотрела на дочку с наигранным осуждением, а затем, несмотря на трагичность ситуации, не выдержала и захохотала. Внутри нее будто плотину прорвало. Задыхалась от смеха, а сама думала: «Муж пропал, в доме черт-те что творится, а я как дура последняя…»
Кира не долго смотрела на нее с обидой – сначала улыбнулась, потом тоже засмеялась, хотя в глазах блестели слезы.
Глава четвертая
Сквозь щели в прикрывающем люк поддоне проникал дневной свет. Артур сидел, прислонившись к шершавой поверхности бетонной трубы, и глядел, как в солнечных лучах кружились пылинки. Его глаза лихорадочно блестели, губы дрожали, голень распухла и обрела цвет созревающей сливы. Боль немного притупилась, но иногда она начинала пульсировать в такт биению сердца – в такие моменты Артура бросало в жар, перед взором вставала красная пелена, и оставалось лишь стонать, проклиная всех и вся.
В руке он держал выключенный фонарик. Когда его выключил – не помнил, не помнил и то, как отполз от трупа на несколько метров.
Полчаса назад Артур вынырнул из вязкого омута тревожного сна, в котором два чудовища – одно с головой волка, другое с головой хряка – орали человеческими голосами: «Прыгай, богатый мальчик! Прыгай! Прыгай!..» И во сне он летел в пропасть, слыша громогласный хохот. Очнулся из-за собственного крика – в холодном поту, с гулко бьющимся сердцем. Не сразу вспомнил, где находится, а когда сообразил – зарыдал.
Сейчас, глядя на кружащиеся в лучах света пылинки, он думал о том, что его уже ищут. Цеплялся за эту мысль, как за спасательный круг. Мама, конечно же, найдет. Она всегда добивалась своего, а ради сына горы свернет. Ох поскорей бы, поскорей…
Взгляд переместился на труп журналиста.
– Все из-за тебя, Фролов, – прошептал Артур. – Ненавижу тебя… ненавижу…
Резко затошнило, но рвотные позывы продлились всего несколько секунд. Артур облизал пересохшие губы, прикрыл глаза.