Из жизни авантюриста. Эмиссар (сборник). Юзеф КрашевскийЧитать онлайн книгу.
на канапе – подруга Толи, редко вмешивающаяся в разговор, когда не была вызываема, отошла, рассматривая богатую коллекцию цветов хозяйки. Докторова долго смотрела на красивую панну, с которой была в давних и дружеских отношениях.
– Моя Тола, – сказала она, не спуская с неё глаз, – какая ты всегда красивая… какая свежая и молодая и как дивно по тебе видно, что – счастлива.
Тола повернула к ней серьёзное и мягко улыбающееся лицо.
– Знаешь, – отвечала она, – я бы не удивилась ни одному открытию на моём бедном лице… но что ты на нём сумела вычитать выражение счастья…
– Я ошиблась? – прервала хозяйка.
Тола молчала, опуская глаза.
– Мы, панны, – отозвалась спустя минуту, – не можем быть счастливы, в этом нам отказано, наше состояние есть постоянным ожиданием… а если бы уже имели счастье, мы должны были бы осудить себя на то, чтобы остаться вечной девой. Что до меня, ты, может, настолько отгадала счастье, что я в действительности не думаю идти замуж и поэтому спокойна… я удовлетворена, не требую ни больше, ни иначе.
– Значит, я была права.
– Да, – вздохнула Тола, – я умела отказаться от мечты; живу реальностью и – мне сносно.
– Но почему бы тебе не пойти замуж? – спросила докторова.
– По крайней мере, буду защищаться от этого, – рассмеялась Тола.
– Наталкиваешь меня на размышления, – отпарировала на это женщина, – что имеешь какие-то дорогие воспоминания, которые тебе свет заслоняют.
– Первый раз слышу тебя такой пытающейся исповедать меня, – отозвалась красивая панна. – Разве имела и ты для меня конкурента?
Докторова начала смеяться.
– А! А! Это против моих принципов, – воскликнула она, – никого не женю и не развожу никого.
– Я отдыхаю, – сказала Тола, – потому что, признаюсь тебе, что из-за этого вечного сватовства мне мир опротивел. Поэтому я так часто выезжаю за границу, потому что мне дома покоя не дают. Иногда я рада бы, чтобы разошлась весть, что я потеряла состояние; затем, ручаюсь тебе, оставили бы меня в покое и никто бы уже не разгласил.
– Ты несправедлива, – прибавила хозяйка, – из тех, что о тебе старались, я знаю, по крайней мере, одного, который не думал о состоянии.
– Одного? Кого? – хмуря брови, спросила Юнона.
– Не хочу вспоминать его, потому что это был человек бедный.
Докторова подняла голову и словно совсем из другой темы и из иного тона начала:
– А propos[4], не знаешь также, моя милая, что стало с Тадзем Мурминским?
Говоря это, она уставила на неё глаза, следя за выражением, какое произведёт напоминание его имени. Тола осталась вполне спокойной, хотя видно было, что великой силе и владению собой она была этим обязана. Она медленно подняла заплаканные глаза на докторову и, пожимая плечами, сказала:
– Ничего о том господине не знаю. Догадалась, что в нём, наверное, ты хочешь видеть того, что не думал о состоянии, но также он и обо мне не думал. Верь мне. Трус… голова запалённая, сердце
Кстати