Из жизни авантюриста. Эмиссар (сборник). Юзеф КрашевскийЧитать онлайн книгу.
бы хотел присмотреться, когда он приветствовал своих гостей, как одному подавал всю ладонь, тряс её, пожимал, другому выделял несколько пальцев, некоторым высовывал один или полтора, от иных отделывался вежливым поклоном, держа руки под фраком или вдруг хватая платок, – он мог бы всю шкалу достоинства, значения веса этих панов измерить. Президент никогда не забывал, никогда не горячился, никогда не давал овладеть собой неразумному чувству – был всегда паном себе и это его ставило чересчур высоко. Как один из достойнейших членов общества христианского милосердия, которое взяло на себя опеку над убогими жителями местечка, не было примера, чтобы когда-нибудь он лично дал грош бедному, непроэкзаменированному предварительно на катахизис и образ жизни. Не подлежит сомнению, что не однажды это ему должно было много стоить, но он мужественно стоял при своих взглядах, а президентше также нужно отдать ту справедливость, что хоть с большим женским сердцем, она строго шла по его примеру.
Салон начинал понемногу наполняться. Никогда в нём не видели, как это кое-где случается, той грустной мешанины людей разных общественных слоёв, убеждений, образования и манеры – тут были только избранные и сливки.
Вы можете быть уверенными, что не встретите тут варвара, который бы не знал французского, не видел Парижа, не принадлежал к какому-нибудь братству, не носил какого-нибудь титула либо титулика, и не имел, по крайней мере, нескольких тысяч талеров дохода. Ничего милее не было на свете, чем салон пани президентши.
В этот вечер, именно, когда уже около двадцати особ, принадлежащих к самому лучшему обществу, находилось в салоне, а сам президент, согласно обычаю, в половину его ширины занимал ожидающее положение, в дверях увидели фигуру, так как-то сразу не гармонирующую с принятыми особами собранного кружка, что президент, увидев её, минуту стоял как бы оторопелый, только, собрав мысли (что можно было понять по бровям, стянутым сильней, чем обычно) сделал несколько шагов навстречу прибывшему.
Тот вошёл так несмело, держа обеими руками перед собой чёрную старую шляпу, как бы извиняясь заранее, что смеет входить в такое достойное общество. Был это маленький, худой, но резвый старичок с совсем седыми волосами, с улыбающимся лицом, ступающий маленькими несмелыми шажками и боязливо останавливающийся.
Гранатовый фрак старого кроя с высоким воротником и большими жёлтыми, явно сегодня заново вычищенными, пуговичками покрывал его довольно неэлегантно. На шее он имел грубо завязанный с отличной фантазией белый платок, на нём был пиковый накрахмаленный жилетик и брюки, которые, видно, долгое лежание в ящике сократило так, что между почерневшими ботинками и ими наивно желтоватая кожа чрезмерно возбуждала интерес. Конец красивого бело-го платка, спускающийся от носа к карману фрака, как увядший цвет лилии, покоился на обширных полях. Старая цепочка от часов, искусно извлечённая из-под фрака на дневной свет, производила тут художественный эффект.
Этот