Чувство вины. Александр СнегирёвЧитать онлайн книгу.
Степа. Я приехал!
И тут же вздрогнул от чужого прикосновения. Даже подпрыгнул. Чего тотчас устыдился. Позади него в кресле сидел круглоголовый старик в черной ватной телогрейке, в синих заношенных трениках, заправленных в шерстяные носки. Каждый из этих носков относился к парам принципиально разным: один был высоким коричневым, с вывязанной снежинкой, другой – короткий серый с красным штопаным и снова прорванным мыском. Старик толкал Мишу концом клюки:
– Не шуми.
Миша вдруг понял, что не знает, как поздороваться. Пожать руку? Просто кивнуть? Может быть, обнять…
От старика заметно попахивало. Миша решился на рукопожатие.
– Здравствуйте! – неестественно громко гаркнул он, вопреки просьбе не шуметь.
– Чего орешь, я не глухой пока.
– Михаил Глушецкий по вашему приказанию прибыл, – шутливо отрекомендовался Миша на военный лад. Пенсам ведь нравится все военное, с оттенком великодержавности.
Лицо старика пошевелилось, под кожей прошмыгнуло что-то, будто мышь под ковром. Старик фыркнул презрительно:
– Какой ты Глушецкий, чтобы я этой жи… – старик оборвал сам себя, – этой нерусской фамилии больше не слышал! Ты – Свет!
Он наконец протянул Мише руку. Миша пожал.
– Чего ты меня тискаешь, встать помоги!
Костлявые пальцы вцепилась в Мишину ладонь. Дернули. Мишу мотнуло к старику. Дурной запах ударил в нос. И даже куда-то в лоб. Под кость. Вспомнил фреску Микеланджело. Творец протягивает руку свежеиспеченному Адаму. А вот если бы Адам протягивал руку Творцу, одряхлевшему, немощному и больному… Вставайте, папаша, созданный вами мир гниет и разваливается, переезжаем в другой, а этот сносим.
Поднявшись на дрожащие ноги, старик обнаружил себя некрупным сгорбленным грибом с мохнатыми ушами. Белые брови были густы чрезвычайно, отдельные особо длинные волосинки торчали кошачьими усами-антеннами, закручиваясь на концах, надбровные дуги выступали буграми. Угловатый нос с черными порами, редким ворсом и пучками из ноздрей заметно выдавался. Рот до конца не захлопывался. Правая рука дрожала. Миша обратил внимание, что старик не смотрит на него. Он пялился в пол, в стену, на Мишины туфли – куда угодно, только не смотрел в глаза.
– Паспорт взял? – переведя дух после подъема с кресла, спросил старик, изучая растянутые джинсы на Мишиных коленках.
– Взял.
– Завтра к десяти к нотариусу поедем дарственную составлять. Дом этот тебе останется. Есть хочешь?
– Еще не проголодался, спасибо, – отказался Миша, стараясь, чтобы голос звучал веселее.
– Что? – переспросил строптивый старик, который все-таки был туговат на одно ухо.
– Есть пока не хочу! – громко повторил Миша. – Спасибо!
– Не ори.
С того первого их телефонного разговора старик ни разу не просил, только и делал, что приказывал. В другой раз Миша возмутился бы, встал бы в позу, но встреча с этим человеком, чертом из табакерки