Лебединая песня. Любовь покоится в крови (сборник). Эдмунд КриспинЧитать онлайн книгу.
в гримерную.
Фен в свою очередь повернулся к Адаму:
– Вы можете петь и одновременно следить за своей супругой?
– Вполне.
– А зачем следить? – спросила Элизабет. – Со мной будет все в порядке.
– Наверное, именно так ответил Цезарь на вопрос Кальпурнии в мартовские иды[16]. Так что, пожалуйста, без особой нужды никуда не отходите.
– О чем идет речь? – поинтересовалась Джоан. – Почему с Элизабет что-то может быть не в порядке?
– Я вам скоро объясню, – пообещал Фен. – Надеюсь, ваша гримерная не на последнем этаже? Стыдно признаваться, но я уже не молод. И ноги уже не те. Как говорится: mon beau printemps a fait le saulêt par la fenetre[17].
– Не беспокойтесь, мы уже пришли, – успокоила его Джоан, открывая дверь гримерной.
Комната была такой же, что и та, где встретил свой конец Эдвин Шортхаус, но ее содержимое выглядело, разумеется, совсем по-другому. Фен в очередной раз изумился тому, как женщины могут сделать любой беспорядок симпатичным и уютным. Одежда, косметика, книги, фотографии, разные случайные вещицы…
Джоан включила электрокамин, они сели рядом, закурили.
– И какие же у вас затруднения? – спросил Фен.
– Понимаете, – начала Джоан, – вчера вечером после ужина я и еще несколько участников спектакля собрались посидеть в баре, обсудить ситуацию. Мы были сильно удручены тем, как прошла репетиция. И одинаково сожалели о том, что родители Эдвина когда-то встретились. И тут я ляпнула – хорошо было бы отравить его. Конечно, не на смерть, а только чтобы он не мог петь. Кто мог знать, что через некоторое время Эдвин Шортхаус будет найден мертвым. Все бы ничего, но сегодня нас по очереди опрашивал инспектор Мадж, и кто-то ему рассказал об этом.
– Понимаю, – протянул Фен, выпустив кольцо дыма.
– Когда инспектор говорил со мной, мне ничего не оставалось, как подтвердить свои слова. Это скверно, потому что вырванные из контекста они звучат зловеще. Но, как говорится, слово не воробей.
– Вот именно, – согласился Фен.
– Но это еще не все. Выяснилось, что джин Эдвина был сильно сдобрен нембуталом, а я единственная, у кого здесь был такой препарат.
Фен выпрямился. Издалека донеслась проникновенная и возвышенная музыка. Началась репетиция первого акта. Барфилд затянул: «…я призываю мастеров на сходку…»
Да, неизвестно, какие фантазии могут возникнуть в голове Маджа в связи с этим нембуталом.
– Мне выписывают его от бессонницы, – продолжила Джоан. – Есть рецепт.
– Но то, что у вас есть нембутал, еще ничего не значит.
– Вся беда в том, – сказала Джоан, – что изрядное количество его пропало. Несколько десятков капсул.
– Откуда пропало?
– Из вон того ящика.
– Вы хранили лекарство здесь?
– Нет. Просто несколько дней назад положила в ящик и забыла. В последнее время я спала хорошо, и лекарство не было нужно. А когда сегодня хватилась, больше половины нет.
– Вы что, гримерную не запирали?
– Запирала, но не всегда. Здесь у меня нет ничего особенно
Кальпурния – римская матрона, третья жена Юлия Цезаря; утром она отговаривает его идти в Сенат, но он ее не слушает; через несколько часов его там убивают. Это случилось в мартовские иды – 15 марта по римскому календарю.
Моя весна и лето красное навек прошли, пропал и след (