Скобелев, или Есть только миг…. Борис ВасильевЧитать онлайн книгу.
старательно, слово в слово, занес в специально купленную ради этого толстую тетрадь.
Друг объявился сам. Да не какой-нибудь, а проверенный на совместном пансионном житье в городе Париже. Негромкий, улыбчивый юный княжич Насекин: единственный, к которому все обращались только на «вы», потому что сам князь признавал только такую форму общения даже с прислугой. Скобелев не видел его со времен своего скоротечного обучения в университете, не знал, закончил ли он его, как живет и что поделывает. И обрадовался его внезапному приходу до того, что даже сграбастал в объятья, хотя знал, что князь не очень-то жалует столь бурные проявления чувств.
– Серж, дорогой вы мой! Вот уж кого не ожидал увидеть в пропыленной глуши нашей, так это – вас. Каким ветром занесло вас в эти Палестины?
– Говоря откровенно, меня об этом попросили, и я сразу же согласился.
– Кто же вас попросил? – поинтересовался Скобелев, слегка уязвленный княжеской прямотой.
– Наш ментор, Скобелев. Монсиньор Жирардэ.
– А… Простите, не очень понял. С какой целью?
– Он немного стесняется своего французского акцента, оттого и пожелал, чтобы я сопровождал его.
– А что у него за надобность в Туркестане?
– По-моему, просьба вашей матушки Ольги Николаевны, отказать которой у него всегда недоставало сил.
Скобелев окончательно запутался во всех причинах и следствиях. Но, сосредоточенно помолчав и основательно подумав, спросил напрямик:
– Значит, уважаемый мэтр Жирардэ прибыл проверять, как я себя веду? Кто же матушке на ушко нашептал, интересно?
– Я не коллекционирую чужих секретов, Мишель, – князь улыбнулся бледной усталой улыбкой.
– Прощения прошу, Серж, – Скобелев вздохнул. – Всю жизнь под присмотром хожу.
– Понимаю ваши чувства, Мишель, однако… – Князь Насекин достал хронометр, щелкнул крышкой. – Однако прошу извинить. Через тридцать семь минут наш мэтр ждет нас в ресторане славного города Ташкента.
– Согласитесь, князь, что все это по меньшей мере странно, – недовольно бормотал Скобелев, пристегивая саблю. – Меня воспитывают раньше, чем я даю повод для этого…
Настроение его было вконец испорчено, и он надуто молчал всю дорогу. Насекин молчал тоже, благо до единственного ресторана Ташкента было рукой подать. То ли потому, что в чем-то соглашался с другом, то ли потому, что не соглашался, но, как всегда, не спорил по свойственной ему крайней щепетильности.
Они вошли в небольшой ресторанчик, открытый расторопным армянином в основном для господ офицеров. Еще у входа Скобелев заметил своего старого наставника, однако месье Жирардэ был не один. Рядом с ним сидел бородатый молодой человек в партикулярном платье[15], которого ротмистр сразу же узнал, хотя до сей поры знаком с ним не был, поскольку никто их друг другу не представлял. Это был художник Василий Васильевич Верещагин, которого Кауфман прикомандировал к себе с титулом «состоящего при генерал-губернаторе прапорщика». Увидев вошедших, «состоящий при генерал-губернаторе
В партикулярном платье – то есть в штатском.