Джентльмен в Москве. Амор ТоулзЧитать онлайн книгу.
решительным тоном произнес граф и начал показывать на предметы пальцем. – Это, это, вот то. И все книги.
Для своего нового жилища он выбрал два стула с высокими спинками, кофейный столик в восточном стиле, принадлежавший его бабушке, а также свой любимый фарфоровый сервиз. Граф решил взять две настольные лампы, украшенные вырезанными из черного дерева слонами, а также портрет своей сестры Елены, написанный Серовым во время одного из его посещений поместья «Тихий час» в 1908 году. Не забыл граф захватить и кожаный чемодан, изготовленный на заказ лондонской фирмой «Эспри», и который в свое время его близкий друг Мишка очень точно окрестил «послом».
Кто-то принес из камеры хранения отеля чемодан графа, в который он тут же начал собирать личные вещи из спальни, пока коридорные относили наверх остальные предметы. Он обратил внимание на то, что красноармейцы бросали жадные взгляды на стоявшие в гостиной две бутылки коньяка, и положил их в чемодан. После того как собранный чемодан отнесли наверх, граф указал на письменный стол.
Двое коридорных, чьи ярко-синие ливреи были уже перепачканы пылью, взяли стол с обоих концов.
– Ох, да он просто неподъемный! – произнес один из них.
– Король не может жить без замка, – наставительно заметил граф, – а джентльмен без своего письменного стола.
Стол вынесли в коридор, и напольные часы деда Ростова, которые граф не смог взять из-за отсутствия места в его новой комнате, грустным боем пробили восемь часов. Офицер уже давно исчез, а два скучающих конвоира-красноармейца размазались по стене и курили папиросы, небрежно стряхивая пепел на паркет. За выходящим на северо-запад окном было светло, как в разгар дня. Не будем забывать, что это был день летнего солнцестояния. Граф с грустью покидал свой номер. Сколько раз он стоял в халате перед этим окном с чашкой утреннего кофе в руках, наблюдая, как на извозчиках к подъезду отеля прибывали уставшие путники, приехавшие ночным поездом из Петербурга? А морозными зимними вечерами сколько раз провожал он взглядом одинокую фигуру пешехода, освещенного зыбким светом уличных фонарей? В тот вечер граф в окне увидел, как с северного угла в здание Большого вбежал молодой офицер, на полчаса опоздавший к началу оперы или балета.
Глядя на офицера, граф вспомнил дни своей молодости, когда и он, бывало, не раз являлся в театр после того, как зрители уже расселись, а балерины вышли на сцену. Он мог задержаться в Английском клубе, говоря себе и окружающим, что выпьет еще один бокал, после чего получалось, что выпивал три. Потом он прыгал в ждавшую его карету, несся в Большой и стремительно взбегал по ступеням перед входом в театр, как этот молодой офицер Красной армии. На сцене уже стояли балерины на пуантах, а он, шепча Excusez-moi[1], пробирался к своему месту в двенадцатом ряду, откуда так хорошо были видны ложи, в которых сидели дамы.
«Опоздать в театр, – подумал граф и вздохнул, – вот это настоящая роскошь, позволительная только юности».
Он резко отвернулся от окна и решил
Извините