Власть и политика (сборник). Макс ВеберЧитать онлайн книгу.
наглейших искажений истины заключается в том, что вопреки этому политические литераторы у нас внушают нации: «Германский парламент до сих пор был не в состоянии дать крупные политические таланты». И достойно сожаления, что таким представителям парламентаризма, как Беннигсен, Штауффенберг, Фёльк, – или даже представителям демократии вроде прусского патриота Вальдека современная рабская мода, принятая в литераторских кругах, отказывает в праве называться представителями «немецкого духа», который в церкви св. Павла[61] обладал по меньшей мере такой же жизненной силой, как у бюрократии, и куда большей, чем в чернильницах господ литераторов. Большим преимуществом упомянутых политиков «весенней эпохи» Рейхстага было, в первую очередь, то, что они познали собственную ограниченность и ошибки собственного прошлого и признали подавляющее духовное превосходство Бисмарка. Нигде у Бисмарка не было столь страстных почитателей на личном уровне, как в их рядах, причем также и в рядах более поздних «раскольников». Об этом личном уровне говорит, прежде всего, одно: полное отсутствие всякой затаенной зависти в связи с его подавляющим превосходством. Из-за этого любой, кто был с ними знаком, полностью оправдает всех сколько-нибудь значительных личностей среди них. Для лиц, хорошо осведомленных об этих событиях, какой-то манией преследования кажется то, что Бисмарк всерьез носился с мыслью о том, будто именно эти политики когда-то думали «свергнуть» его.
Я же из уст их вождей много раз слышал: если бы появился какой-нибудь шанс, что на этот высочайший пост постоянно будет претендовать тот или иной новый Бисмарк, то возник бы цезаризм: форма правления гения; конституция, подходящая для Германии. И это было совершенно искреннее убеждение. Правда, некогда и они решительно скрещивали с ним шпаги. Как раз поэтому они знали и его слабые места, но совершенно не были склонны к тому, чтобы недостойным мужчины образом принести его в жертву собственному интеллекту, – хотя они до самоотверженности вновь и вновь проявляли готовность идти ему навстречу, чтобы избежать разрыва, – и гораздо дальше, когда этого позволял учет настроения избирателей, которые угрожали перестать им повиноваться. На борьбу за формальные парламентские права с творцом империи национал-либеральные политики не отваживались не только потому, что предвидели, что такая чисто партийно-политическая борьба будет содействовать лишь центру силы, но и потому, что они знали, что это надолго парализовало бы как собственную политику Бисмарка, так и конструктивную работу парламента; как известно, в 80-е годы это называлось: «Больше ничего не удается». Наиболее сокровенным, часто высказывавшимся во внутренних кругах намерением национал-либералов было: в эпоху господства этой грандиозной личности утвердить в империи такие институты, на работоспособности которых преемственность имперской политики только и сможет основываться впоследствии, когда придется приспосабливаться к политикам привычного масштаба. Однако же, к этим
В церкви Св. Павла во Франкфурте во время буржуазно-демократической революции 1848–1849 годов заседало Германское национальное собрание (18 мая 1848 – 18 июня 1849 года).