Избранницы. 12 женских портретов на фоне времени. Елена ЛитвинскаяЧитать онлайн книгу.
водоворот событий, – начала Мария.
Возникшая пауза придала ее словам еще большую весомость. Она говорила правду. И в самом деле, события ее жизни чередовались порой с головокружительной быстротой.
То она с огромным успехом играла в Александринском театре, где его негласная хозяйка Мария Гавриловна Савина чувствовала в ней весьма опасную конкурентку.
То переехала в Москву и с блеском выступала на сцене Малого театра и у Корша.
То ненадолго открыла собственный театр в саду «Аквариум» у знаменитого Омона.
То сочиняла романсы, мгновенно ставшие невероятно популярными. Первый ее романс «Лебединая песнь» («Я грущу. Если можешь понять…») пришелся по душе великой цыганке Варе Паниной, и говорят, она исполняла его чуть ли не на смертном одре. А второй – «Я ехала домой» – и подавно был на слуху у каждого.
То писала стихи, которыми восхищались читатели петербургской газеты «Новое время».
То отправилась на русско-японский фронт в качестве военной корреспондентки.
То разъезжала по городам и весям с цыганскими концертами.
То вдруг отменяла все выступления и срывалась в Париж, к любимому брату Муше – Эммануилу. С детства обожавший рисовать, он прославился как непревзойденный художник-карикатурист под псевдонимом Caran d’Ache. Его рисованными историями, напоминавшими современные комиксы, забавлялся весь Париж.
Как много было Марии дано от природы! А сумела ли она реализовать себя полностью? Вряд ли. И эта подспудно таящаяся неудовлетворенность заставляла ее метаться из крайности в крайность. То без конца шутить, то пребывать в глубокой депрессии. То горько рыдать, то безумствовать: она, например, могла вскочить на стол и потребовать шампанского…
Она не искала ни графских денег, ни пышных титулов. Она просто любила. Последний раз в жизни. И ей очень хотелось быть счастливой.
Судьи совещались совсем недолго. Метрическую запись о рождении ребенка решено было признать недействительной, а Марию Пуаре оправдать. Когда зачитывали судебный вердикт, Мария на мгновение потеряла сознание.
Орлов-Давыдов, как и предупреждал его друг и адвокат Маклаков, стал всеобщим посмешищем. Неужели он не мог разобраться, беременна его жена или нет? В шубе, что ли, она при нем ходила? Или загипнотизировала его? Анекдот какой-то. Графу припомнили и жестокое обращение с первой женой, и постоянное отсутствие в Думе. А ребенка вернули его матери, некой крестьянке Анне Андреевой.
Разразившиеся вскоре революционные события заставили забыть о громком процессе и раскидали участников этого скандального спектакля в разные стороны. Орлов-Давыдов, превратившийся в личного шофера Керенского, бежал вместе с ним за границу. Жил во Франции, последние годы жизни провел в Русском доме в Сен-Женевьев-де-Буа.
Эмигрировал и Павел Долгоруков, но впоследствии решил вернуться в Россию. В 1927 году при переходе границы СССР он будет схвачен, и в ответ на убийство советского посла