Системы мира и миры систем. Александр СамсоновЧитать онлайн книгу.
внутреннего и внешнего мира пронизывают все великие религии; но эти поиски пока коренным образом отличаются от поиска единства мира в рамках той же физики, где человеческая субъективность – синоним ошибок. Тем не менее именно в физике XX века Нильсом Бором введен принцип дополнительности описания состояний в терминах волн и частиц; в физике эти состояния отделены сепаратриссами граничных условий. (Интересно, что это произошло на фоне математических баталий об отношениях континуума и числового ряда, где продвижение вперед, связанное с созданием представлений о фракталах, было надолго отложено.) Однако в этом вопросе математика вплотную подошла к проблеме осознания важности самоприменимости операций. Характерно, что именно в этом вопросе ответственность расходится с управлением.[29]
Сегодня перед лицом энергетического кризиса находится физика – это кризис темной энергии и темной материи; выход из кризиса ведущие теоретики видят в новом великом объединении – соединении понятий общей относительности и квантовой теории. Накал противоречий этих теорий необыкновенно велик: сам Эйнштейн, создавший первую квантовую теорию – теорию фотоэффекта, так и не принял вероятностного образа мира. С тех пор, как его не стало, прошло полвека, но некоторые из ранее отвергнутых его идей – такие как космологическая, или антигравитационная постоянная, – возродились. Возможно, и история вероятностного образа мира еще далека от завершения![30] Показателен сам образ драмы идей в науке: это не только проявление подлинного драматизма человеческих судеб там, где, казалось бы, нет места человеческой субъективности; но в первую очередь это проявление вечного поиска, вечного приближения к недостижимой истине, и этот поиск подчинен тем же законам, что и другие поиски – смысла жизни, счастья и справедливости.
Поиск такого рода представляется вечным, и столь же вечными – неудачи на этом пути. Особенно ярко драма всего пути человечества предстает в вечном поиске надежных способов выйти победителем из противостояния с природой и в вечном кризисе этого подхода. Н.Н. Моисеев видит выход из положения во введении новых «опорных» точек не только в путь технического развития, но в область нравственной эволюции: «В какой уж раз в истории антропогенеза развитие технических возможностей оказывается несогласованным с возможностями Природы. И всякий раз человечество оказывается неготовым встретить во всеоружии очередной кризис. И даже предугадать его неизбежность и подготовиться к ней. Вот и сейчас становится все более очевидной необходимость новых запретов, новых табу, т. е. формирования новой нравственности, способной восстановить утраченный режим коэволюции».
Не менее драматичен вопрос о поиске бескризисного пути развития – режима коэволюции. Замечательность этого режима в том, что это подлинно системное решение, в котором развитие есть результат взаимодействия частей и целого. Различные общества, живущие на Земле, находят разные пути – именно поэтому
Ответственность подразумевает библейское: «не делай другим того, что не желаешь себе», тогда как управление связано с оптимизацией и произволом при выборе критериев. Можно сказать, что ответственность есть особый, выделенный тип управления, как некоторые типы движений выделены среди остальных. Это управление характеризуется самоприменимостью, и выделейность его – в соразмерности действия на разных уровнях иерархии, когда исполнение команды обязательно, как для приказывающего, так и для исполняющего. Тем самым управление реализуется как некое преобразование подобия; хотя можно назвать его и «преобразованием справедливости». И «золотой век» можно трактовать как ситуацию, когда власть была одинаково справедлива и к людям, и к природе. Самоприменимость, или самоподобие, является одной из характерных черт фрактальных преобразований, поэтому «справедливость» можно представить как фрактальное соответствие между системами различной размерности – такими как природа и общество.
Об этом подробнее см. в статье «Феномен свободы» настоящего сборника (с. 88-103).-Л.С.