Оболганная империя. Михаил ЛобановЧитать онлайн книгу.
бутылка шампанского, ничего другого не пил. Сижу с ними, выйду по делам, вернусь, опять разговоры, налью шампанское из своей бутылки».
«Четыре месяца в году секретарям союза полагался отпуск, бесплатные путевки в санатории, – вспоминал Юрий Тарасович. – У меня ежегодно был такой распорядок отдыха. В марте – Пицунда. В мае – Карловы Вары. В августе – сентябре – правительственный санаторий «Объединенные Сочи» в Сочи. Там видел через железную решетку, как ходил к морю по лесенке Брежнев, махал рукой. В ноябре – декабре – Дубулты.
Рядом была правительственная дача, видел, как гулял Косыгин».
Вдруг задумавшись, Юрий Тарасович произносил тихо: «Жена у меня умерла в прошлом году. Плохо без нее». Видимо, это точило его, и казалось, он отгонял мысли о жене воспоминаниями о том, где, в каких заграницах, в каких местах нашей страны он бывал и чем там его угощали. Сейчас, при «демократах», будучи на голодном пайке, когда-то сытым писателям остается только предаваться ностальгии по прежним временам. Итак: в Чехословакии – пиво и горы мяса. В Италии его учили, как надо чистить апельсин – срезать верхушку, надрезывать кожуру на дольки. На Кубе пили ром в смеси – двести граммов желтого и пятьдесят граммов гранатового сока с прибавкой травки – и двумя кусочками льдинки. В Румынии пили вино опоэшты – «мы говорили оболдэшты – голова ясна, ударяет в ноги».
Во Вьетнаме – крабы, кальмары. «Как нас принимали под Парижем французские коммунисты, сколько было вина!» В Казахстане секретарь обкома пригласил Юрия Тарасовича к себе на дачу и угощал жеребенком (а гость думал, что это телятина). В Бурято-Монголии секретарь обкома угощал его пареными пельменями. В Костромской области председатель колхоза послал за ящиком пива, заедали его свежей копченой свининой. В Пошехонье на сырном заводе угостили ложечкой закваса с бактериями – очень полезная штука, этой ложечки хватает на бочку сырной массы. Об этом Грибов написал в «Правду», когда был там спецкором. Прочитал министр пищевой промышленности, позвонил ему и сказал: приезжайте на любой завод выбирать любой сыр.
Голова шла у меня кругом от этого гастрономического клубления и винных паров, пока вдруг не отрезвел от мысли: чем-то важным, видимо, приходится человеку платить за искус подобных маленьких праздничков, которые остаются в памяти разве что забавами, когда нас постигают утраты.
ЕГОР ИСАЕВ. Прихожу домой, жена говорит: «Звонил Егор Исаев, приглашает на свой юбилей. Сказал, что не представляет его без тебя». Знаю Исаева с конца пятидесятых годов, когда он еще работал в отделе поэзии издательства «Советский писатель», читал на ходу отрывки из своей поэмы «Суд памяти», которую долго писал. Мне нравились в ней стихи о нашей планете – Земле, несущейся в мировом пространстве, увиденной как бы с космической высоты. Меня всегда восхищало его устное словотворчество, неиссякаемость образного словоизвержения, выступал ли он с трибуны, на эстраде или же импровизировал в разговоре. Мне даже