Кутузов. Олег МихайловЧитать онлайн книгу.
вольтеровскую трагедию «Заира».
Все было как в дворцовом театре: костюмы, сцена, занавес. Иван Лонгинович выбрал себе роль жестокого султана Иерусалимского Оросмана, влюбленного в свою невольницу и считающего себя обманутым. Михаил Кутузов взялся изобразить благородного французского кавалера, мнимого любовника Заиры, и ее брата Нарестана. Ну а Васенька согласился сыграть прекрасную Заиру; в театре шляхетского корпуса все женские роли в те времена обычно исполнялись кадетами. Он нарядился в богатое платье своей сестрицы Дуняши, Авдотьи, к которой, кстати, был неравнодушен Иван Лонгинович, и безбожно набелил и нарумянил свое хорошенькое лицо.
– Дрожу я идучи, душа моя вострепетала…
Не ты ли, Нарестан, кого я ожидала… –
томно и страстно, заведя свои красивые ореховые глаза не проговорил, – пропел Бибиков.
– Да, я, ты коего, злодейка, предала,
Пади теперь, когда неверна так была! –
зычно, словно он находился на капитанском мостике «Северного орла», проревел Иван Лонгинович и выхватил картонный кинжал.
– О Боже! Смерть моя! –
со слезой ответил Бибиков и упал на кулису, из-под которой выполз, потирая ушибленное темя, французский кавалер Нарестан.
Иван Лонгинович вперил в него сверкающий взор и заревел еще страшнее и громче:
– Приближься ты, ты, кой того меня лишил.
Что более всего на свете я любил!
Презренный мой злодей с проклятою душою,
Еще ль тщеславишься ты честностью своею?
Чтоб посрамить меня, не толь ты строил ков,
Поди, во мзду тебе подарок уж готов.
Твои несчастия сравняются с моими,
Ты в кои вверг меня коварствами твоими.
Ответствуют они злодейству твоему,
Что приказал и ты готовить казнь ему…
Михаил Кутузов закрыл руками лицо от отчаяния и с рыданием в голосе повел партию Нарестана:
– Ах, что ты представляешь?
Иван Лонгинович толкнул его на лежащего недвижно Васеньку:
– Вот здесь, я говорю, коль зреть ее желаешь,
Кутузов отшатнулся с новым стенанием:
– Кого я зрю?.. Сестру… Заира… Что за страх!
Ах, нет тебя! Уж свет померк в твоих очах!!
Теперь пришел черед рыдать и стенать Ивану Лонгиновичу:
– Возможно? Боже мой! Сестрою он назвал!
Мишенька горделиво выпрямился, стуча себя кулаком:
– О варвар! О тиран! То истина вещей!
Пронзи уж грудь мою, пронзи, о лютый зверь!
Во мне искорени весь царский род теперь!..
Иван Лонгинович упал ничком с яростным воем:
– Как? Я любим Заирой был неможно?
Он брат? Любим я был? Ах, все сие возможно!..
Трагедия имела оглушительный успех. Ларион Матвеевич отбил себе ладони и охрип, крича «бис». Авдотья Бибикова кинула к