Краткая история Англии и другие произведения 1914 – 1917. Гилберт ЧестертонЧитать онлайн книгу.
эхо. Но что бы мы ни говорили о причинах, дело, сделанное нами при помощи стали и золота, было столь масштабным и решительным, что англичане могут по-прежнему им гордиться.
Мы никогда не делали ничего столь же великого. Но в процессе этого занятия мы спасли Германию, и теперь, через сто лет, мы столкнулись с необходимостью ее уничтожить. История напоминает красивый, но ветшающий фасад лишь тем, кто не занимается ее изучением; для них она – двуцветный фон нынешних драм. Им кажется, что не так уж важно, кто на какой стороне сражался, если все стороны устарели. Ведь и Бонапарт, и Блюхер носили старые шляпы с перьями. И французские короли, и французские свергатели королей не только покойники – они всего лишь иностранные покойники. И вся история, как гобелен о Войне Алой и Белой роз – декоративна и случайна.
Но это не так: мы сражались вместе со старым миром против нового за что-то реальное. Если мы хотим знать пронзительно точно, как это было, мы должны распахнуть старую, запечатанную, скрывающую ужас дверь и оказаться на сцене, называемой Ирландией, хотя ее лучше было бы назвать адом. Выбрав защиту старого мира в его войне против нового, мы скоро вынуждены были осознать, в какое ритуальное детоубийство вовлечены – мы участвовали в избиении младенцев.
В Ирландии новый мир был представлен молодыми людьми, разделявшими демократические мечты континента. Они собирались сорвать заговор Питта, создавшего огромную махину коррупции и пытавшегося растворить Ирландию в анти-якобинской среде Англии. По случайному стечению обстоятельств они смогли заставить британских правителей почувствовать себя проводниками беззакония. Жесткая и самовлюбленная фигура Питта осталась стоять с неуместным кошельком в руке, тогда как его более человечные противники сжимали в руках мечи – последний аргумент людей, которых нельзя купить, ибо они отказываются продаваться.
Мятеж вспыхнул и был подавлен. Но правительство, подавившее его, было вдесятеро беззаконнее восставших. Судьба в этот раз решила разыграть спектакль исключительно в черно-белых тонах, как будто люди были аллегориями в ужасающе банальной трагедии. Герои действительно были героями, злодеи ничем не отличались от злодеев. Обычное хитросплетение жизни, когда хорошие люди совершают зло по ошибке, а плохие люди случайно творят добро, в этой ситуации решило не вязать своих узоров.
Мы должны были не только делать мерзкие вещи, но и чувствовать себя мерзко. Мы должны были уничтожить не просто благородных людей, но еще и выглядевших благородно. Среди них были такие люди, как Вольф Тон[88], государственный деятель высшей пробы, которому не терпелось основать государство, и Роберт Эммет[89], любивший свою землю и женщину, в котором видели нечто очень схожее с орлиным изяществом юного Наполеона. Но он был счастливее юного Наполеона – он так и остался молодым.
Его повесили, но не ранее, чем он произнес одну из тех фраз, которые движут историю. Его эпитафией стало то, что он отказался от эпитафий, и этим самым он поднял свою
Теобальд Вольф Тон (1763-1798) – ирландский политик, умер в тюрьме.
Роберт Эммет (1778-1803) – ирландский националист, лидер восстания, казнен.