Важнее и сильнее всего… Повествование о запутанной жизни. Илья ТамигинЧитать онлайн книгу.
для тебя есть ужасная новость! Я была у гадалки, и она предсказала, что, если ты не поцелуешь меня до полуночи, то я… то я… превращусь в тыкву!
На часах было десять минут одиннадцатого.
– Я сию минуту выезжаю! – завопил итальянец, – Я успею поцеловать тебя до полуночи, cara mia! О, как я буду тебя целовать! Я начну с твоих маленьких пальчиков на ногах, затем долго-долго буду целовать твои божественные коленки, затем…
И он на протяжении минут пятнадцати подробно и экспансивно описывал все места, которые собирался облобызать. Марине это напомнило сдачу зачета по анатомии. Наконец, заверив её в своей огромной, как небо, несокрушимой, как гранит, и жаркой, как недра вулкана, любви, Костанцо повесил трубку.
Марина прикинула, что, даже если он сразу поймает такси, то приедет не раньше, чем через полчаса. Времени на комплексный макияж было маловато, да и два ногтя остались не покрашенными! Но, умудряются же солдаты собраться по тревоге за сорок пять секунд? В общем, правой рукой пришлось красить глаза, а левой – ногти на правой ноге. Когда раздался звонок в дверь, девушка как раз наносила финальный штрих губной помадой.
Дверь открылась и на пороге возник Костанцо с роскошным букетом чайных роз в одной руке и бутылкой советского шампанского в другой. Их губы слились, и только что намазанная помада стерлась! (Стоило ли вообще губы красить, а, Читатель?) Не отрываясь друг от друга, Марина и Костанцо опустились на текинский ковер, где, после лихорадочно-нетерпеливого раздевания с обрыванием пуговиц и крючочков, они слились телами. Затем, не озаботившись одеться, пили шампанское прямо из горлышка, поливая друг друга пеной.
Позже, когда их разлившаяся весенним половодьем страсть вошла немного в берега, Костанцо игриво подмигнул:
– А у меня для тебя сюрприз, дорогая!
– Ну, так давай! – протянула руку Марина пластичным, многократно отрепетированным жестом.
Костанцо поцеловал её в ладонь:
– Не сейчас, завтра! Сюрприз ждет в Метрополе.
В Метрополе ждала Лючия. Вернее, никого она не ждала. Подруг у неё и в Палермо не было. Послонявшись по номеру, довольно убогому, на её взгляд, подошла к окну и долго смотрела на раскинувшийся от горизонта до горизонта город. Где-то там был знаменитый Кремль, ВДНХ, Третьяковская Галерея и Большой Театр. Костанцо обещал всё это ей показать… Впервые она оказалась в огромном, слегка пугающем мире, и было немного неуютно. Время было позднее, пора ложиться спать, но перед сном захотелось выпить чаю. Подосадовав на брата, бросившего её через час после приезда и не объяснившего, как общаться с персоналом (Лючия не знала других языков, кроме родного итальянского), она вышла в коридор и подошла к дежурной по этажу, сидящей за столом под лампой с зеленым абажуром.
– Вы говорите по итальянски, синьора?
Дежурная оторвалась от журнала «Работница» и, широко улыбнувшись золотозубым ртом, ответила:
– Си!
Лючия