Хроника красного террора ВЧК. Карающий меч революции. Илья РатьковскийЧитать онлайн книгу.
следственных комиссий наркому юстиции, «которому предоставляется право проверки формальных сторон работ следственных комиссий»[117]. Также предусматривался особый порядок выдачи ордеров на арест политических деятелей, в том числе на членов Учредительного собрания, при котором наибольшее значение имела бы позиция Наркомюста. В свою очередь, большевистская резолюция признавала действия наркома юстиции И.З. Штейнберга и члена коллегии Наркомата юстиции В.А. Карелина неправомерными и еще раз утверждала принцип подчинения ВЧК и других следственных комиссий непосредственно СНК[118].
После бурного обсуждения Совнарком принял резолюцию, предложенную В.И. Лениным и И.В. Сталиным без изменений, а левоэсеровская резолюция подверглась значительной редакции и в принятом виде представляла собой лишь признание необходимости дальнейшего приведения в систему существующих следственных комиссий[119].
Данная формулировка постановления позволила И.З. Штейнбергу 21 декабря 1917 г. вновь поднять вопрос о взаимоотношениях между Комиссариатом юстиции и ВЧК на очередном заседании Совнаркома. Предложенные восемь пунктов постановления СНК о разграничении функций между Народным комиссариатом юстиции и ВЧК обсуждались и принимались каждый в отдельности. В результате принятого постановления ВЧК не подчинялась Наркому юстиции, но комиссия обязывалась информировать НКЮ и НКВД о произведенных политических арестах. Результаты ее работы передавались в следственную комиссию при ревтрибунале, а сама деятельность ВЧК находилась под наблюдением НКЮ, НКВД и Президиума Петросовета. Остальные следственные комиссии становились подконтрольными Наркомюсту, тем самым, подчеркивая особое положение ВЧК как органа «беспощадной борьбы с контрреволюцией, саботажем и спекуляцией»[120].
Таким образом, ВЧК получила новое подтверждение своего чрезвычайного административно-политического статуса. Значение других комиссий, подконтрольных Наркомюсту, в связи с этим падает, и постепенно начинается переход их полномочий в компетенцию независимой от Наркомата юстиции ВЧК, усиливающейся за счет ликвидации последних. Позднее, когда тенденция станет более очевидна, левые эсеры предпримут, несмотря на их вхождение в состав ВЧК (январь 1918 г.), новые попытки сужения полномочий чрезвычайных комиссий.
В условиях политического кризиса накануне открытия Учредительного собрания с особой остротой встала проблема индивидуального террора. Уже в конце 1917 г. идея осуществления индивидуального террора против лидеров большевиков находит себе многочисленных сторонников от правых эсеров до австрийского дипломата графа Чернина, который 26 декабря 1917 г. в Брест-Литовске делает запись в своем дневнике: «Шарлота Корде сказала: «Я убила не человека, а дикого зверя», не найдется ли Корде и для Троцкого?»[121]. В этот же день, 26 декабря, в далеком от Петрограда и Брест-Литовска Киеве был арестован и увезен в неизвестном направлении
В.И. Ленин и ВЧК… – С. 42.
Там же. – С. 41.
Ленинский сборник. XXI. – С. 112.
Ленинский сборник. XXI. – С. 113–114.