Дежавю с того света. Лариса СоболеваЧитать онлайн книгу.
и брюзга по сути, что и отразилось на его физиономии, стало быть, дело в нраве». Тем временем Федор Ильич Чиркун, чмокнув даме ручку, переключился на красоты вокруг и, как человек с поэтическим началом, не мог не поделиться впечатлениями:
– Нынче весна баловница, господа. Уж и надежду потеряли на тепло, а она вон как разошлась. Щедро, не правда ли? Что за дивное чудо кругом! М-м-м, аромат-то какой!
– Было бы чудо, кабы трупа тут не имелось, – проворчал Зыбин, человек не поэтический. – И где же он, труп девицы, господа? Ведите к нему-с.
Суров был шокирован, его воображение рисовало совершенно противоположный образ гения, чему способствовала Марго. А на поверку что? Безмерно толстый Зыбин с редкими бакенбардами до плеч, мясистым носом невероятных размеров, толстыми губами и густыми бровями, похожий на старую жабу, не мог соперничать за расположение графини абсолютно ни с кем ввиду почтенного возраста. Помогая Марго перейти с кочки на кочку, Суров не преминул весело шепнуть ей:
– Каюсь, я был не прав, Маргарита Аристарховна. Кажется, я уже начинаю любить вашего Зыбина.
«Болван, – досадливо подумала она, послав ему кислую-прекислую улыбку. – Лучше бы, Саша, ты это сказал про меня».
Мадам Беата часто оставляла магазин и уходила к клиенткам на дом или к мастерицам, которые шили вещицы под заказ, убедившись, что Настасья достойна доверия и девушка порядочная. Завоевав популярность, мадам намеревалась открыть при магазине мастерскую, соответственно расширить ассортимент дамского белья. Пока же выписывала из-за границы те же корсеты, чулки, подвязки, панталоны, нижние юбки, что удорожало изделия. Мелкие вещицы она покупала у здешних мастериц, а ведь большую часть можно изготавливать собственными силами. Ее магазин предназначался для богатых дам, но она собиралась охватить горожанок с меньшим достатком, а также мужчин. Мадам Беата, женщина с изысканным вкусом, учила Настеньку премудростям шитья, развеяв миф о белошвейках как о девицах легкого поведения. Такие встречаются среди всех сословий, а чаще – в светском обществе.
– Да и можно пунять паненок, что идут на связ с мужчинами. – Она приехала из Варшавы, по-русски говорила сносно, но с большим акцентом, смешно выделяя букву «ч», а часто и «г». – Осуждения имеют только ханжовые и старые бабы, а что за чэсть, коли нечего есть? Коль у паненки краса, отчего ж не прудать ее богатому пану? Он даст ей любоф и деньги, неплухий обмен, но этому не надо делать афиша. Люди злы, хотят видеть в дрэгих то, чего нет у них.
Наставления Настенька вежливо слушала, но продавать себя – нет, такой поворот она исключала с категоричностью воспитанной в строгости девушки. Покупателей не было, она сидела за прилавком и набивала руку на швах, как вдруг звякнул колокольчик. Девушка поспешно отложила шитье и поднялась со стула, готовясь встретить покупательницу, а вошел… сосед Иллариона.
– День добрый, – широко улыбаясь, поприветствовал ее Сергей, бросив на прилавок картуз.
Настенька кивнула и потупилась, напрочь забыв, что