Несбывшееся (сборник). Юрий МихайловЧитать онлайн книгу.
сторожа-пожарника-завхоза.
И вот шёл на встречу к старому знакомому, без приглашения и без предупреждения.
По бумагам, здесь, в узкой вытянутой бухточке знаменитого северного озера, размещалась обычная база отдыха. Кончались южные границы водного гиганта, климат – почти средней полосы, в теплице росло даже несколько арбузов. На эту базу любили приезжать дети руководителей комбината, редко-редко заезжали сами родители. Василий жил в добротном кирпичном двухэтажном доме директора, но при скоплении важных гостей перебирался во флигель, который любил больше, чем представительские хоромы.
С поста у входа сказали, что его, Василия Ивановича, спрашивает какой-то земляк, Кирьянов Степан Петрович. «Неужели Кирьяныч, сколько лет-то прошло… – даже немного растерялся авторитет, – что же могло случиться, если он нашёл меня? А может, и не искал, он ведь где-то на побережье жил, может, проезжал мимо…» Не спеша, на ходу застёгивая тёплый стёганый халат бордового цвета, направился к входным воротам. Ему навстречу шёл крепкий мужик с загорелым круглым лицом, короткими сильными руками, улыбался очень знакомой улыбкой.
– Кирьяныч, ты что ли? Вот, не ожидал! Не прошло и двадцать лет, как ты пришёл ко мне в гости…
– Привет, Василий! Ты Бугор или можно себя попроще чувствовать с тобой? – спросил Степан Петрович.
– Для тебя, Стёпа, я всегда Василий, скромный житель базы отдыха… Как ты меня нашёл? А понял, начальник станции сдал меня… Ему можно простить, потому как я рад видеть тебя живым и здоровым. Сколько мы не виделись-то? Лет двадцать… Пойдём к воде, там беседка, чай, настоечка. Там и пообедаем, жарковато в доме…
– Василий, давай сначала о деле, можно? Выслушай меня… А чай – с удовольствием попью, ещё утро, а уже душно.
Степан Петрович рассказал о пионерлагере, за который он отвечает жизнью, о соседстве с расконвоированными осуждёнными и ЛТПэшниками на стройке, о том, как все боятся, и взрослые, и малышня, и что свернуть уже ничего нельзя, просто не получится, если ситуация выйдет из-под контроля.
– Двести детей, наши с тобой внуки, три десятка взрослых, девушки, ребята – вожатые… Ты представляешь, Василий, ситуацию?! Вдруг их на дороге встречают зэки, обещают «потрогать за буфера и пошворить рубля за полтора»…
Василий долго молчал, видно было, как неприятен ему разговор, как он ищет выход из этой ужасно сложной ситуации. Сказал, наконец:
– Мне надо бы сразу отказаться от этого разговора, чтобы даже минимума надежды не подавать тебе… Пойми, Степан, наше время ушло, я почти лежал в гробу, умирал от туберкулёза, уже пришли новые люди, зона не терпит пустот… Да, меня помнят, уважают, ко мне регулярно приезжают люди, ну, и т. д., и т. п. Я участвую в кое-каких разговорах, мирю людей, группы… Ладно, прости, хреновину говорю. Ты попал в ситуацию, я попробую что-то для тебя сделать. Только для тебя! Никому ни слова о нашем разговоре, ни своим, ни чужим… Мне невероятно тяжело