Искра жизни. Эрих Мария РемаркЧитать онлайн книгу.
него?
Они стояли молча и смотрели друг на друга. Те, кому надо идти, и те, которые остаются. Смотрели друг на друга. Ударь вдруг молния, убей она пятьсот девятого и Бухера наповал – и то было бы легче. А так стоять было невыносимо, потому что в этих прощальных взглядах была еще и тайная недомолвка: «Почему я? За что именно меня?» – безмолвно кричали глаза одних; «Слава Богу, не я! Не меня!» – безмолвно ликовали другие.
Агасфер медленно поднялся с земли. Какое-то время он горестно смотрел прямо перед собой. Губы его что-то шептали. Бергер повернулся к нему.
– Это я виноват, – неожиданно прокряхтел старик. – Все я… моя борода… из-за этого он попался. А так остался бы здесь… Ой, горе мне!..
Обеими руками вцепился он себе в бороду. Слезы струились по морщинистому лицу. Но у него не было сил вырвать себе волосы. Сидя на земле, он только неистово мотал головой.
– Иди в барак, – резко приказал Бергер.
Агасфер поднял на него глаза. Потом упал ничком, уткнул лицо в ладони и завыл.
– Надо идти, – сказал пятьсот девятый.
– Зуб где? – спросил Лебенталь.
Пятьсот девятый сунул руку в карман и протянул Лебента-лю зуб.
– Вот.
Лебенталь взял. Его трясло.
– Вот он, твой боженька, – пробормотал он, яростно махнув рукой куда-то в сторону города и сгоревшей церкви. – Твое знамение! Твой огненный столп!
Пятьсот девятый снова порылся в кармане. Вынимая зуб, он нащупал там кусок хлеба. Какой прок, что он так его и не съел? Он протянул хлеб Лебенталю.
– Ешь сам, – прошипел Лебенталь в бессильной ярости. – Это твой.
– Мне это уже без толку.
Кто-то из мусульман увидел кусок хлеба. С раскрытым ртом кинулся он к пятьсот девятому, схватил того за руку и попытался зубами вырвать хлеб. Пятьсот девятый отпихнул его и сунул ломоть в ладошку Карелу, который все это время молча стоял рядом с ним. Мусульманин потянулся к Карелу. Мальчик спокойно и точно ударил его ногой в пах, мусульманин согнулся, и его оттащили.
Карел посмотрел на пятьсот девятого.
– Вас отправят в газовую камеру? – деловито осведомился он.
– Здесь нет газовых камер, Карел. Пора бы уж тебе знать, – буркнул Бергер сердито.
– В Биркенау они тоже так говорили. Если дадут полотенца и скажут, что идете в баню, тогда это точно газ.
Бергер отодвинул его в сторонку.
– Иди и съешь свой хлеб, пока у тебя не отняли.
– Не отнимут, я смотрю.
Карел сунул хлеб в рот. Он никого не хотел обидеть – просто спросил, как спрашивает любой ребенок, когда взрослые уезжают. Но он вырос в концлагере и знал о путешествиях только по одному маршруту.
– Пошли, – сказал пятьсот девятый.
Рут Холланд зарыдала. Руки ее вцепились в колючую проволоку, как коготки птицы. Она скрежетала зубами и стонала. Слез у нее не было.
– Пошли, – сказал пятьсот девятый еще раз.
Он медленно обвел глазами остающихся. Большинство уже равнодушно расползлись по своим баракам. Провожали их только ветераны да еще несколько арестантов.