Буча. Синдром Корсакова (сборник). Вячеслав НемышевЧитать онлайн книгу.
старший Болотников. Он опрокинул рюмку и, выхватив из тарелки жмень капусты, сунул в рот. Захрустел малосолом.
– Врешь, не может столько!
– Было бы больше, мне бы той миной ноги по яйца оторвало.
– Ага-га, у-гу-гу!
– Болота, давай за тех, кто в море.
Повисла капустинка на черных с проседью усах Болотникова. Нахмурился, осунулся сразу, плечи повисли. Налил он себе, потянулся и Ивану плеснул, пролил водки в капустную квашню.
– Давай, братан, за пацанов, – и выпил, не чокаясь и не глядя ни на кого.
Не заметил народ. Только отец петь сразу перестал, погрустнел, вилкой давит холодца остатки в своей тарелке. Да мать обернулась к ним с другого конца стола.
«А и не надо никому этого знать», – подумал Иван. Выпил крепкой материной водки и не закусил.
Разгулялись до утра. Жоркины друзья у Знамовых и просидели ночь. Провожать было идти в восемь – в то утро призывались еще трое парней из Степного. Иван раньше ушел к Болотниковым спать. Курили с братьями, раков вспоминали. С шутками-прибаутками и улеглись.
По свету Иван перевалил через забор к себе.
Мать с сестрами у стола, собирают завтракать полуночникам.
Он прошел в комнату и вдруг остановился, замер на месте. У серванта, где хранила мать документы, фотографии семейные, а отец вечно подсовывал свой «Беломор», стоял Жорка. Он стоял, склонив голову вперед – затылок стриженый, уши оттопыренные. Иван хотел уже окликнуть брата и вдруг увидел его отражение в зеркале. Жорка бережно двумя пальцами держал орден: пристроив серебряный крест на рубашку, смотрел на себя в зеркало. Заметил Ивана. Испугался. А орден все держит у груди. Опомнился. Отнял и положил аккуратно в коробочку. И молчит, насупился.
Не по себе стало Ивану. Захотелось сказать брательнику что-нибудь ободряющее, как старший должен говорить младшему.
– Ты пиши, Жорик, а то мать, она, знаешь. Я не писал, меня взводный знаешь, как драл. Три наряда. Мать свою десантник должен уважать.
– Я в пограничники записан, – сдержанно ответил Жорка. – Ты, это, извни. – Он кивнул на орден. – Тяжелый.
– Не тяжелей пули. Куда, в какую команду, на какую границу – сказали?
– На фи-инскую, – разочарованно протянул Жорка.
Иван услышал в его голосе знакомые нотки: «Упертый ведь, как батя. Наша порода».
Вслух сказал:
– Там тоже стреляют, реже, правда.
– Смеешься? – голос у Жорки задрожал от обиды.
– Не смеюсь, брат. Не рвись ты туда.
– А ты?
– Мне не повезло.
– А орден?
– Потому и не повезло.
Так и не договорили они. Мать вошла, посмотрела на обоих, поняла, что не вовремя. Жорка выскользнул из комнаты, задел Ивана плечом.
– О чем вы тут, не ссорились?
– Не, ма, нормально. Малой он. Ты не волнуйся. – Иван обнял мать, почувствовал знакомый с детства запах ее волос: «Мать, мать!» – Его на финскую границу. Там тихо сейчас. Хех, как в кино! «Любовь и голуби». Помнишь, когда в конце они с голубятни слезли