Бесконечность не предел (сборник). Василий ГоловачевЧитать онлайн книгу.
– шестеро из группы Глеба Мисюры, включая саму Феону и Устинью. Глеб руководил российской командой бейсджамперов уже четыре года и был самым старшим из группы: ему исполнилось тридцать четыре года.
Он, конечно, знал о существовании Прохора Шатаева, к которому Устинья была неравнодушна, поэтому хотя и пытался с ней сблизиться, но делал это ненавязчиво и деликатно. Из каких-то источников он хорошо представлял себе характер Прохора и верил, что Устинья, девушка красивая и неглупая, разберётся, где её настоящее счастье. Он ждал.
Не раз об этом заговаривала и Феона, с которой Устинья дружила с института: обе заканчивали физкультурный институт по классу паркура. Так было и в этот раз, когда гости разъехались поздно ночью по домам и подруги остались вдвоём.
– Ну что ты за него держишься? – возмутилась Феона, статная высокая брюнетка с короткой стрижкой. – Он же самодовольный и вялый, как… как собачье ухо! Даже фамилия у него Шатаев, что совершенно точно отражает натуру.
Устинья перевернулась на бок, улыбнулась.
– Ты его мало знаешь. Он умный.
– Умный! – фыркнула Феона. – Этого мало, девочка моя. Он просто себе на уме и всегда думает только о своей математике.
– Не всегда, – покачала головой Устинья. – Шатаев он по матери, по отцу Смирнов.
– Что в лоб, что по лбу!
– Не говори так. Родственники у него Морозовы.
– Вот видишь? Законченный родовой тупик: Шатаевы, Смирновы да ещё Морозовы! Чтобы он думал больше о других, его надо вскипятить.
– Как? – удивилась Устинья.
– Ограничить, не давать, не подпускать к себе.
– Да люблю я его, Фея, понимаешь? Поссоримся – я первая бегу через день мириться. Если он хочет близости – да вот она я! Хочу того же. Почему я должна его ограничивать? А после близости и остальное приятно, интересно и необходимо. Да, он математик, и для него числонавтика важнее в жизни, чем я. Но так хочется верить, что он наконец повзрослеет и станет…
– Кем?
– Мужиком, – грустно улыбнулась Устинья. – Я ведь ему только добра хочу.
– Навязанное добро – зло.
– Я не навязываюсь. Он без меня проживёт. А я без него…
– Что ты всё за упокой? – снова рассердилась Феона. – Да, он у тебя смазливый, ходит красиво, но ведь и ты не дурнушка? Вон как Глеб за тобой увивается! А он посерьёзней твоего математика будет. Брось его, хотя бы на время, поживи месяц свободно, сам прибежит.
– Свободно я не умею. Как сказал поэт:
Я – узница свободы,
Ты пленник вечной Тьмы.
– Тем более его надо бросить, – вздохнула Феона, обнимая подругу. – Стихи – это хорошо, только в жизни всё гораздо прозаичней и проще. У меня тоже был свой математик.
– Коля? Он же был электронщиком.
– Какая разница? Отношение ко всему было таким же, как у твоего Проши. Не успели мы с ним пожить нормально, и так радости мало. – На глаза Феоны навернулись слёзы.
Устинья погладила её по голове, сама с трудом сдерживая слёзы.
Николай, друг Феоны, погиб год назад в автокатастрофе,