Зазеркальные близнецы. Андрей ЕрпылевЧитать онлайн книгу.
скользящей призраками осьмнадцатого столетия по сверкающему паркету, да и самой хозяйке. Попадая сюда, он как будто в уэллсовской машине времени перескакивал на пару столетий назад. Впервые эта дверь открылась перед Александром еще в бытность оного поручиком, и как будто не было прошедшего десятка лет. Снова трепет в груди и предательская слабость в ногах. И она…
– Вы еще не забыли меня, граф?
Небольшого роста, хрупкая, неброская женщина средних лет, тихий голос, мягкий акцент. Почему эта женщина имеет такую власть над ним, Александром Бежецким, мужчиной, на которого заглядываются многие светские львицы, признанные красавицы и серцеедки, удачливым, довольно знатным, далеко не нищим… Сколько раз после бурных сцен он уходил отсюда, наотмашь хлопнув дверью, давая себе страшную клятву, что никогда, никогда… И всегда возвращался. Возвращался, как побитый щенок. И она всегда принимала его так, как будто не было обид, не звучали слова, после которых душевные раны не затягиваются никогда… Наверное, только эта женщина, кроме матушки, по-настоящему его любила.
Александр знал о ней все и не знал ничего. Естественно, в свое время ротмистр Бежецкий изучил все, что имелось на баронессу фон Штайнберг, уроженку Лифляндской губернии, происходившую из захудалой ветви многочисленных остзейских баронов, в доступных ему материалах архива Корпуса (а доступно ему было весьма-а многое), но никогда Саша Бежецкий не признался бы в этом Маргарите… А в душу ее пробиться он так и не сумел. Темным, покрытым первым хрупким ледком осенним омутом иногда казалась ему душа этой женщины, опасной и влекущей бездной…
– Ну что же вы стоите у порога, граф, проходите, в ногах правды нет.
Второй раз за день услышав эту сермяжную мудрость, Александр, пронзенный прихотливым зигзагом ассоциаций, вдруг похолодел: «А если она?..»
А что? Баронесса фон Штайнберг вполне могла оказать ему эту услугу. Она достаточно влиятельная женщина, лет пятнадцать назад играла не последнюю роль при дворе «Божьей Милостью Александра Четвертого, Императора и Самодержца Всероссийского, Царя Польского, Великого Князя Финляндского и прочая, и прочая», и прочая, упокой господи его грешную душу. Не только по рассказам старших, но и по собственным впечатлениям кадетской поры Александр помнил бурную и полную интриг эпоху, стремительного, как метеор, правления своего августейшего тезки, прожившего целую жизнь в ожидании своей очереди на престол Российской Империи и едва успевшего им насладиться. Конечно, времена проходят, но связи при дворе у нее могли остаться. Ревность знакомо сжала сердце.
Баронесса закрыла пухлый роман, который читала перед приходом Александра, подошла, положила свою узкую, прохладную ладонь на его запястье и заглянула снизу вверх в глаза:
– Мой бог, Александр, я не узнаю вас сегодня. У вас был тяжелый день?
Насильно усадив Бежецкого в кресло, баронесса хлопотала, как провинциальная тетушка, отдавая приказания одной прибежавшей на звонок горничной, деятельно руководя другой, накрывавшей небольшой столик, успевая