Рыбаки. Чигози ОбиомаЧитать онлайн книгу.
времени и всегда укрывавшееся пышной зеленью в сезон дождей. Около пятидесяти метров разделяло это дерево и колодец, который представлял собой дыру в земле: кромка была окружена бетонным кольцом, к нему крепилась металлическая крышка. В сезон засухи отец запирал ее на висячий замок – колодцы кругом пересыхали, и люди лазали к нам во двор, чтобы украсть воды. К стене, граничившей с территорией семьи Игбафе, лепился огород, где мать выращивала помидоры, кукурузу и бамию.
Боджа выбрал место казни и положил ошеломленного петуха на землю. Обембе передал брату большой кухонный нож. К ним присоединился Икенна, и все вместе они держали птицу; их совсем не трогали ее надрывные крики. На наших глазах Боджа с неожиданной легкостью принялся орудовать ножом – рассек петуху сморщенную шею, словно уже не раз пускал нож в дело. Словно ему суждено было пустить его в дело когда-нибудь снова.
Петух затрепыхался пуще прежнего, но его держали крепко. Я посмотрел через забор на соседский двухэтажный дом, из которого был прекрасно виден наш сад: дед Игбафе, небольшой старичок, который после случившейся несколько лет назад аварии перестал разговаривать, сидел на широкой веранде у входа в дом. Он обычно сидел там днями напролет, и мы потешались над ним.
Наконец Боджа обезглавил петуха: из шеи толчками вытекала кровь. Я снова посмотрел на безмолвного старика. На мгновение он показался мне ангелом, вестником беды, но предупреждений мы его не слышали, так как были слишком далеко. Я не видел, как Икенна выкопал в грязной земле маленькую ямку и зарыл туда голову птицы, но я смотрел, как обезглавленное тело бьется в агонии, разбрызгивая кровь и вздымая крыльями облака пыли. Мои братья еще сильней прижали петуха к земле. Наконец он затих.
Затем Боджа подхватил тушку, и мы двинулись в обратный путь – оставляя за собой кровавый след и не обращая внимания на встречных прохожих, со страхом таращивших на нас глаза. У забора торговки арахисом Боджа остановился и перекинул труп на ту сторону – тушка пролетела по дуге, роняя капли крови. Как только она скрылась из вида, мы почувствовали, какая она приятная – наша месть.
Однако пугающее превращение Икенны началось не тогда; началось оно задолго до отцовского Воздаяния, еще до того, как соседка застукала нас с удочками у реки. Впервые новая сущность Икенны проявилась, когда он попробовал отвратить нас от рыбалки, но то была тщетная попытка, ведь любовь к рыбалке глубоко проникла в наши вены и сердца. Тогда Икенна напоследок нарыл все, что известно о реке дурного, и чего мы прежде не замечали. Еще за несколько дней до того, как соседка донесла на нас матери, он жаловался, будто в кустах по берегам реки гадят все кому не лень. И пусть мы ни разу не застали никого за этим занятием и даже не чувствовали вони, которую он так дотошно нам описывал, спорить с Икенной не решились. А еще он попытался убедить нас, что рыба в реке Оми-Ала отравлена, и запретил носить ее к нему в комнату. Тогда мы стали прятать ее в спальне у меня и Обембе. Однажды Икенна даже сказал, что во время рыбалки заметил под водой