Золотой империал. Андрей ЕрпылевЧитать онлайн книгу.
в надежде развеять сомнения. Через несколько секунд монета, поблескивающая под светом настольной лампы, вместо того чтобы стать понятнее, еще более сгустила тайну.
Настоящий император Николай II, правивший в 1894—1917 годах и расстрелянный в Екатеринбурге, нынешнем Свердловске, восемь с лишним десятилетий назад, и загадочная личность, присвоившая себе его имя и титул, были абсолютно не похожи друг на друга. Лже-Николай оказался значительно моложе на вид, совершенно без растительности на лице, в отличие от бородатого и усатого прототипа, да к тому же носил совершенно другую прическу! И лица – на монете и на книжной иллюстрации – не имели ничего общего.
Посидев с полчаса над книгой, раскрытой на «золотой» странице, Николай Ильич решительно поднялся и вышел из квартиры. Через минуту он уже катил по обледеневшим улицам на окраину города, где жил один из его хороших знакомых, нумизмат Георгий Конькевич, а в просторечии – Жора Борода.
Поднимаясь в полной темноте по воняющей кошачьей мочой скрипучей деревянной лестнице двухэтажного засыпного дома, одного из тех, которые в народе весьма точно именуются клоповниками – детища первых послевоенных пятилеток, – Александров пару раз наступил на нечто столь мерзкое, что о его природе даже не хотелось думать, едва не раздавил кого-то живого, шарахнувшегося из-под ноги с хриплым звуком, довольно смутно походившим на мяуканье, и в довершение всего, пребывая в расстроенных чувствах, едва не пал жертвой хозяйской безалаберности. Забывшись, милиционер сунул руку в дыру с торчащими оттуда электрическими проводами, имеющую место быть на том самом месте, где в домах приличных обычно устанавливают звонок. Чертыхнувшись очередной раз на безнадежного разгильдяя, Николай брезгливо, но настойчиво, насколько это было возможно при наличии под кулаком относительно мягкой поверхности, громко постучал в дверь, обитую, как он помнил по прошлым визитам, дерматином, потерявшим от времени эластичность, порыжевшим и облупившимся, грязным и продранным во многих местах. После этого он приготовился терпеливо ждать проявления признаков жизни, так как квартира сталинской эпохи отличалась обширными и запутанными, как лабиринт, коридорами, доставшимися в наследство от бурного коммунального прошлого…
Хозяин, однако, вопреки ожиданиям, распахнул дверь сразу, как будто ожидал стука весь день.
– По какому поводу, г’ажданин начальник, т’евожите бедного ев’ея? – Георгий в своей обычной манере паясничал, изображая местечковый акцент.
Проделывал он это довольно бездарно, так как, во-первых, родился, вырос и закончил довольно престижный технический вуз в Ленинграде, попав в заштатный Хоревск по распределению, хронической невезучести и вообще чистому недоразумению, как он сам любил выражаться, а во-вторых, никаким евреем, судя по документам, которые капитан Александров имел возможность изучить вдоль и поперек, не являлся. Смена национальности, равно как и фамилии («в девичестве Конькевич имел вполне славянскую фамилию Коньков, а родителей его звали Геннадием Сергеевичем и Светланой Владимировной),