Тайна замка Роборэй. Виктóр из спецбригады. Морис ЛебланЧитать онлайн книгу.
де Шаньи позволил не так уж рьяно искать зарытые сокровища.
Намекнув таким образом на способ, которым он позолотил свой ржавый герб, граф улыбнулся и продолжал свое повествование:
– Не стану говорить о том, что во время войны Октав де Шаньи добровольно исполнял долг всякого честного француза. В пятнадцатом году я был произведен в лейтенанты и отпуск проводил в Париже. Благодаря целому ряду случайностей и совпадений, я познакомился с тремя лицами, о существовании которых не имел ни малейшего представления. Это был отец Рауля, полковник Жорж Дювернуа, потом Максим Эстрейхер и, наконец, Жан д’Аргонь. Все мы были либо в отпуску, либо выздоравливали после ранений. В беседах выяснилось, что мы – дальние родственники, и что в семьях каждого из нас сохранилось предание о зарытом сокровище. Отцы и деды д’Аргоня, Эстрейхера и Дювернуа твердо надеялись на находку какого-то сказочного клада и, ожидая этой счастливой минуты, легкомысленно залезали в долги. Но никто не имел никаких доказательств или указаний.
Граф снова остановился, подходя к главному.
– Впрочем, было одно-единственное указание. Жан д’Аргонь рассказал, что у его отца была старинная золотая медаль, которой он придавал какое-то особенное значение. К несчастью, отец Жана погиб на охоте и не успел объяснить ему значение медали, но Жан твердо помнил, что на медали была какая-то надпись, где фигурировало слово «Роборэй», то есть имя того замка, с которым все мы так или иначе связывали свои надежды. Куда делась эта медаль, Жан д’Аргонь не знал, но собирался порыться в ящиках и чемоданах, вывезенных из его усадьбы перед немецкой оккупацией. Хранились эти вещи в Бар-Ле-Дюке, в городских складах. Все мы были людьми порядочными, и так как каждый из нас мог погибнуть на фронте, мы торжественно поклялись друг другу разыскивать этот клад сообща и разделить его поровну. Между тем отпуск д’Аргоня истек, и он первым уехал на фронт.
– Это было в ноябре пятнадцатого года? – спросила Доротея. – Мы провели тогда с папой лучшую неделю в моей жизни. Больше мы с ним не виделись.
– Совершенно верно, в конце пятнадцатого года, – подтвердил граф де Шаньи. – Через месяц, в начале января, Жан д’Аргонь был ранен на северном фронте. Его эвакуировали в Шартр, а через несколько дней мы получили от него подробное письмо. Это письмо осталось недописанным…
При этих словах графиня сделала движение, как бы желая его остановить, но граф сухо и решительно возразил:
– Нет-нет. Мадемуазель д’Аргонь должна прочесть это письмо.
– Вы, может быть, и правы, – возразила мадам де Шаньи. – Но все-таки…
– Что вас так волнует? – удивленно спросила Доротея.
– Я боюсь причинить вам ненужное огорчение. В конце письма сказано…
– Мы обязаны сообщить это мадемуазель д’Аргонь, – решительно перебил граф.
С этими словами он вынул из бумажника письмо со штемпелем Красного Креста.
Графиня крепче сжала руку Доротеи, а