Сестры. Георг ЭберсЧитать онлайн книгу.
моего повелителя и только исполняю его приказ, сопровождая тебя.
– Я иду вперед и не могу тебе запретить следовать за мной.
– Но я прошу тебя подумать, – возразил евнух, – что мне непристойно, как слуге, идти позади тебя.
– Я уважаю волю моего друга, царя, который приказал тебе следовать за мной, – ответил римлянин. – Перед воротами храма ты можешь взойти в свою колесницу, а я в свою; старый царедворец сможет исполнить приказание своего повелителя.
– И он его исполнит, – покорно сказал евнух, но в его заплывших глазках будто блеснуло жало змеи. Взглядом, полным угрожающей ненависти, посмотрел он на римлянина и подозрительно взглянул на свиток, который держал в руке Публий.
Юноша, не замечая этого взгляда, быстро шел к роще акаций. Отшельник молча следил глазами за этой неподходящей парой, и, когда заметил, что могущественный евнух покорно шел позади римлянина, старик весело хлопнул себя по бедрам и залился громким хохотом.
Если уж Серапион начинал смеяться, ему трудно было успокоиться, и он все еще смеялся, когда перед окном появилась Клеа.
Старик весело и ласково приветствовал свою любимицу, но, всмотревшись в ее лицо, озабоченно проговорил:
– У тебя такой вид, точно сейчас ты встретила дух умершего. Алые губы бледны, и черные тени легли под глазами. Что с тобой случилось, дитя? Ирена ведь была вместе с тобой на церемонии, я знаю. Получили вы дурные вести о родителях? Ты отрицательно качаешь головой. Ну, дитя, верно, ты думаешь о ком-нибудь гораздо больше, чем следует. Как кровь бросилась тебе в лицо! Конечно, красивый римский юноша слишком много смотрел в твои глаза! Он прекрасный юноша, настоящий муж, смелый товарищ…
– Оставь, – перебила Клеа своего друга и покровителя. – Больше я не должна ничего о нем слышать.
– Разве он вел себя непристойно с тобой? – спросил отшельник.
– Да, – воскликнула, густо покраснев, молодая девушка с непривычной для ее рассудительности пылкостью. – Да, он постоянно меня преследует вызывающими взглядами.
– Только взглядами? – переспросил Серапион. – Смотрим же мы и на высокое солнце, и на любимые цветы, сколько хотим, и они не оскорбляются.
– Солнце слишком высоко, а бездушные цветы слишком низки, чтобы человек мог их оскорбить, – возразила Клеа, – но римлянин не выше и не ниже меня. Глаза могут говорить так же красноречиво, как и язык, и то, чего требуют от меня его глаза, заставляет пылать мои щеки от стыда и гнева, когда я подумаю об этом.
– Отчего ты так боязливо избегаешь его взглядов?
– Кто тебе это сказал?
– Сам Публий. Твоя жестокость его так огорчила, что он хотел покинуть Египет, но я его убедил остаться, потому что если есть смертный, от которого я жду добра для вас и ваших…
– То, конечно, это не он! – твердо возразила Клеа. – Ты мужчина и судишь как мужчина, но если бы ты взглянул глубже и почувствовал сердцем женщины, тогда бы ты рассуждал по-другому! Как песок пустыни, гонимый ветром на поля, покрывает ласкающую взор зелень мертвым