Извивы судьбы. Современный любовный роман. Геннадий МурзинЧитать онлайн книгу.
парня: то подпускала и разрешала коснуться грудей, то сильно хлестала по шаловливой руке. Моя игра нравилась Алёше и он придерживался правил, не надувал губы, получая очередной щелчок.
А когда вышли на берег, я сама поцеловала. Первый раз и по-настоящему. Интуиция подсказывает, что Алёшенька на седьмом небе. Изголодался, бедненький. Я что? Могла бы пуститься во все тяжкие и даже сама хочу, однако. Как говорит мама, надо уметь себя держать в рамках. Вот и держу. Насколько терпения хватит… у Алёшеньки? А посмотрим… И сколько моего терпения хватит? Могу и сорваться. Я не железная… Как и Алёшенька…
10 августа, вторник. Не знаю, но я, кажется, окончательно убедилась, что люблю этого гвардии старшего лейтенанта. Да так, что на все готова. На что именно? Ну… на все – и точка. Звонила домой. Поговорила с мамой. Потом с отцом. Оба за меня волнуются. Они волнуются, а мне смешно: ну, что может со мной случиться, когда рядом гвардейский офицер, который одним ударом свалит с ног любого? Не смешно, что ли? Наверное, родители все такие. Обидно, что у Алёшеньки давно нет родителей и ему некому позвонить, не от кого выслушать наставления. Вчера, правда, звонил в часть. Спросил, как там его рота? Как я поняла, все благополучно. Правда, двое его солдат три дня назад побывали в самоволке, из весеннего призыва, за что угодили на «губу», теперь отбывают наказание. Новость немного огорчила Алёшеньку, через пять минут пришел в себя – это благодаря мне.
11 августа, среда. Что-то со мной явно происходит: чем дальше, тем больше этот парень мне нравится. Нет-нет, это случилось не сейчас, а год с лишним назад. Раньше боялась себе признаться. Неужели любовь? Или обычный курортный роман, о которых пишут в книгах? Ах, девчонки, причем курорт?! Захватила с собой Алёшенькины письма. Перечитываю перед сном и лишь после этого засыпаю сладко-сладко.
…Сил уже нет крепиться, но пока держусь. Что будет, если?.. Страшновато.
12 августа, четверг. После ужина ушли вновь к морю. Вечер уж больно хорош: перед глазами – картина, писанная маслом и кистью великого пейзажиста, то есть природой-матушкой. Устроились, постелив покрывальце, прямо на прибрежном песке. Алёшенька, обняв, притянул к себе. Сидели, и каждый думал о своем. Вот солнце скрылось за небольшой сопкой, и горизонт заполыхал всеми цветами – от бледно-голубого, затянутого тончайшей молочной пленкой и до ярко-красного, режущего с непривычки глаз. Море затихло и лишь последние еле заметные волны, подкравшись, облизывают берег. Прижавшись плечом еще крепче к Алёшеньке и заглянув в его глаза, я тихо-тихо спросила: «Тебе хорошо?» Он без раздумий ответил, перебирая свободной рукой песок: «Необыкновенно… Со мной этого никогда, Верунчик, не было… Думаю, что я нашел свое счастье и другого мне не надо – ни за что и никогда». Спросила, ехидненько ухмыляясь: «Долго искал?» Он: «Как видишь… До двадцати пяти». Все в том же духе поинтересовалась: «Многих перебрал?» Он: «Для меня более чем, – Алёшенька, кажется не понял, что я шучу,